1 послание от иоанна. Библия онлайн

Теперь относительно первого (а), главного значения термина Логос нужно сказать, что и на основании филологического прямого смысла этого термина, и на основании всего учения Евангелия Иоанна о Лице Господа Иисуса Христа, это значение – «Слово» – является единственно приемлемым в настоящем случае. Но понимая так это наименование в приложении ко Христу, нужно помнить, что евангелист, конечно, назвал Христа «Словом» не в простом (грамматическом) значении этого термина, понимал «Слово» не как простое сочетание звуков голоса, а в смысле высшем (логическом), как выражение наиболее глубокого существа Божия. Подобно тому как в слове Самого Христа открывалась Его внутренняя сущность, так и в Вечном Слове – Логосе – всегда открывалось внутреннее существо Божества. есть Дух, а где Дух, там и Слово, следовательно, «Слово» было всегда с Богом. Существование Логоса само в себе «отнюдь не обусловлено тем, что Он есть Откровение Бога Отца миру, т.е. отнюдь не обусловлено бытием мира, наоборот, бытие мира находится в зависимости от того, что Логос становится для мира откровением Бога Отца, – но необходимо должно быть мыслимо как данное в самом бытии Бога Отца» (Знаменский, с. 9).

Отцы Церкви большей частью объясняли значение наименования Христа «Словом» при помощи сравнения Христа – Слова со «словом» человеческим. Они говорили, что как мысль и слово отличаются друг от друга, так и «Слово» – Христос был всегда отдельным от Отца Лицом. Затем они указывали, что слово рождается мыслью и рождается притом не через отсечение или истечение, а так, что мысль или ум остается в своем собственном составе, так и Христос есть Сын Божий, от рождения Которого в существе Отца не произошло никакого изменения. Далее, отцы Церкви, принимая во внимание, что слово, будучи отлично от мысли по образу бытия, остается всегда единым с мыслью по содержанию или сущности бытия, выводили отсюда, что Сын един по существу с Богом Отцом и в силу этого единства по существу ни на одну минуту не разлучается с Отцом. Таким образом, рассматривая термин «Слово» как обозначение Сына Божия, отцы Церкви находили в этом термине указание на вечность Сына Божия, на Его личность и на единосущие с Отцом, а также на Его бесстрастное рождение от Отца. Но кроме того, имея в виду, что этот термин может означать и слово произнесенное, а не только существующее в мысли (внутреннее), отцы Церкви понимали этот термин в приложении ко Христу и как обозначение того, что Сын являет миру Отца, что Он есть откровение Отца миру. Первое понимание может быть названо метафизическим, а второе – историческим.

Среди новейших богословов критического направления утвердилось воззрение, будто бы термин Логос у Иоанна имеет только значение так называемого «исторического предиката», а вовсе не определяет по существу Лицо Христа Спасителя. Евангелист будто бы хотел этим термином сказать, что Христос есть откровение Божие миру. Так, по мнению Цана, Логос есть имя, принадлежащее не Кому другому, как только историческому Христу, это – такой же предикат или определение Христа, каковы и далее следующие в прологе определения «свет», «истина» и «жизнь». Христос до воплощения не был Логосом, а стал таковым только по воплощении. K этому взгляду Цана приближается мнение Лютардта, согласно которому Христос назван у Иоанна Логосом в том лишь смысле, что в Нем нашла себе завершение вся совокупность божественных откровений. Наконец, по воззрению Гоффмана, у Иоанна под Логосом следует понимать апостольское слово или проповедь о Христе. Из русских ученых на сторону этих исследователей стал кн. С.Н. Трубецкой, в своей диссертации о Логосе (Москва, 1900).

Но против такого понимания рассматриваемого термина у Иоанна говорит в высшей степени ясное указание самого евангелиста, находящееся в 14-м стихе пролога: «И Слово стало плотию» . То, что в известное время приняло плоть, очевидно должно было существовать и ранее этого времени, без плоти. Ясно, что евангелист верил в предсуществование Христа как Сына Божия, как Вечного Слова Божия. Затем против такого узкого понимания немецких экзегетов громко вопиет все содержание Евангелия Иоанна. В речах Господа, которые приводит Иоанн, везде выступает уверенность в вечном существовании Христа, в Его единосущности Отцу. Но ведь именно эти же идеи входят и в содержание рассматриваемого понятия «Слова», или Логоса. И к чему бы евангелист стал придавать такую торжественность своему прологу, если бы в нем шла речь о Христе только как об Откровении невидимого Бога? Ведь такие откровения имели место в истории домостроительства нашего спасения и в Ветхом Завете (например, явления Ангела Иеговы), а между тем Иоанн своим прологом хочет открыть, так сказать, совершенно новую эру в истории спасения...

Нужно еще заметить, что когда мы настаиваем на том, что у Иоанна термин Логос означает «Слово», а не «разум», то мы этим не отрицаем того, что Слово вместе с тем есть и Высший Разум. И человеческое слово не существует вне отношения к мысли, выражением которой оно служит. Точно так же все новозаветные свидетельства о Сыне Божием как Истине и Источнике всякой истины, не оставляют сомнения в том, что Слово Божие есть вместе и абсолютный «Разум Божий» (см. у Знаменского, с. 175).

О том, откуда Иоанн взял это определение – Логос, см. ниже, в объяснении 18-го стиха пролога.

. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

«В начале было Слово» . Этими словами евангелист обозначает вечность Слова. Уже выражение "в начале" (ἐν ἀρχῇ ) ясно указывает на то, что бытие Логоса совершенно изъято от подчинения времени, как форме всякого тварного бытия, что Логос существовал «прежде всего мыслимого и прежде веков» (свт. Иоанн Златоуст) . Еще сильнее эта мысль о вечности Слова выражена присоединением к выражению «в начале» глагола «было» (-ἦν ). Глагол «быть» (εἶναι ), во-первых, является обозначением бытия личного и самостоятельного, в противоположность глаголу «стать» (γίνεσθαι ), который обозначает появление чего-либо в известное время. Во-вторых, глагол «быть» употреблен здесь в прошедшем несовершенном времени, которое указывает на то, что Логос был уже в то время, когда тварному бытию еще только полагалось начало.

«И Слово было у Бога» . Здесь евангелист говорит, что Логос был самостоятельной личностью. На это ясно указывает употребленное им выражение «было к Богу» – так лучше и точнее будет перевести греческое выражение πρὸς τὸν Θεόν . Иоанн хочет сказать этим, что Логос стоял в известном взаимоотношении к Богу Отцу как отдельная самостоятельная личность. Он не разделен от Бога Отца (что выходило бы, если бы при слове τὸν Θεόν стоял предлог παρά – «близ»), но и не сливается с Ним (что обозначалось бы предлогом ἐν – «в»), а пребывает в личном и внутреннем отношении к Отцу – нераздельном и неслиянном. И в таком отношении Логос пребывал к Отцу всегда, как показывает опять здесь взятый в прошедшем несовершенном времени глагол «быть». Что касается того вопроса, почему здесь Иоанн называет Бога Отца просто Богом, то на этот вопрос можно отвечать так: слово «Бог» вообще употребляется для обозначения Бога Отца в Новом Завете, а потом Иоанн (как говорит Луази) и не мог еще употребить здесь слова «Отец», так как еще не сказал о Слове как о «Сыне».

«И Слово было Бог» . Этими словами Иоанн обозначает божество Слова. Слово не только божественно (θεῖος ), но есть истинный Бог. Так как в греческом тексте слово «Бог» (Θεός ) употреблено о Слове без артикля, между тем как о Боге Отце оно употребляется здесь же с артиклем, то некоторые богословы (в древности, например, Ориген) видели в этом указание на то, что Слово ниже по достоинству, чем Бог Отец. Но против правильности такого заключения говорит то обстоятельство, что в Новом Завете выражение Θεός без артикля иногда употребляется и о Боге Отце (; ). А потом в настоящем случае выражение Θεός вместе с глаголом ἦν составляет сказуемое к выражению ὁ λόγος и по общему правилу должно стоять без артикля.

. Оно было в начале у Бога.

«Оно было в начале у Бога» . Для того чтобы кто-нибудь не счел Божество Логоса меньшим, чем Божество Отца, евангелист говорит, что Он «в начале», т.е. прежде всякого времени, или, иначе говоря, вечно стоял в отношении к Отцу как совершенно самостоятельная личность, ничем по природе не отличающаяся от Бога Отца. Так евангелист обобщает все, что сказал о Слове в 1-м стихе. Вместе с тем этот стих служит переходом к следующему далее изображению откровения Логоса в мире.

. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

"Все" произошло «чрез Него, и без Него ничто не начало быть, что» произошло. Здесь сначала положительно, а потом отрицательно высказывается мысль о том, что Логос открылся в мире прежде всего как Творец его. Он сотворил все (πάντα ), т.е. всякое тварное существо, без всякого ограничения. Но некоторые, как древние, так и новые, богословы усматривали в выражении "чрез Него" умаление достоинства Логоса, находя, что это выражение указывает в Логосе только орудие, которым воспользовался для сотворения мира, а не Первопричину. Такое рассуждение, однако, не может быть признано основательным, так как в Новом Завете предлог «чрез» (διά ) иногда употребляется и о деятельности Бога Отца в отношении к миру (; ). Евангелист же хотел, очевидно, этим выражением отметить различие, существующее между Отцом и Сыном, не желая, «чтобы кто-нибудь стал почитать Сына нерожденным» (свт. Иоанн Златоуст), т.е. и лично не отличающимся от Отца. Нужно заметить, что евангелист о происхождении всего сотворенного употребляет глагол, который означает «начать существовать» (γίνεσθαι ) и, следовательно, признает Логос не только устроителем мира из готовой материи, но и в прямом смысле Творцом мира из ничего .

. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

«В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков» . Жизнь, которая была в Логосе, – это жизнь в самом обширном значении этого слова (почему в греческом тексте стоит слово ζωή – «жизнь», без артикля). Все области бытия почерпали в Логосе силы, необходимые всякому сотворенному существу для раскрытия своих способностей. Логос, можно сказать, и Сам был «жизнью», т.е. Существом Божественным, ибо жизнь находится в Боге.

В частности, в отношении к людям это оживляющее действие Логоса проявлялось в просвещении людей: эта жизнь (здесь слово ζωή поставлено уже с артиклем как понятие, известное из первой половины стиха) давала человечеству свет истинного боговедения и направляла людей на путь богоугодной жизни: жизнь была светом для людей. Как без материального света в мире не была бы возможна никакая жизнь, так и без просвещающего действия Логоса не было бы возможно людям сделать хотя бы несколько шагов вперед по пути к нравственному самоусовершенствованию. Логос просвещал как избранный народ Божий прямыми откровениями и богоявлениями, так и лучших людей из мира языческого, свидетельствуя об истине в их разуме и совести.

. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.

«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» . Так как последнее положение предыдущего стиха могло показаться читателям не согласным с действительностью: положение мира языческого, да и иудейского, представлялось им как состояние крайнего нравственного падения и ожесточения во грехе, и потому евангелист считает нужным заверить их в том, что свет – Логос, действительно, всегда светил и продолжает светить (φαίνει , настоящее время для обозначения постоянства деятельности) даже во мраке человеческого неведения и всякого развращения («тьма» – σκοτία и означает состояние падения и противления воле Божией, ср. ; ).

«Тьма не объяла его» . Смысл русского перевода такой: тьме не удалось заглушить, потушить действие в людях Логоса. В таком смысле толковали это выражение многие древние отцы и учители Церкви, а равно и многие из новейших экзегетов. И такое толкование представляется совершенно правильным, если мы обратим внимание на параллельное место в Евангелии Иоанна: «ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма» (). Здесь поставлен тот же глагол (καταλαμβάνειν ) для обозначения понятия «объять», и нет решительно никакого основания толковать этот глагол иначе, чем толкует наш русский перевод . Некоторые (например, Знаменский, с. 46–47) опасаются, что при таком переводе придется признать, что Иоанн допускал мысль «о какой-нибудь борьбе между самыми началами света и тьмы и, следовательно, мыслил их реально сущностями. Между тем реальностью в метафизическом смысле могут обладать только личные носители известного принципа, а не сам принцип».

Но такие рассуждения не отличаются основательностью. Идея борьбы между светом и тьмой, можно сказать, основная идея миросозерцания Иоанна и проходит решительно во всех его писаниях. Притом Иоанн, конечно, говоря о старании тьмы потушить свет, мыслил о личностях, в которых свет или тьма находили себе наиболее сильное выражение. Таким образом, принимая старый перевод, мы рисуем себе величественную и ужасную картину борьбы всех темных сил против божественного просвещающего действия Логоса, борьбы, которая велась в течение нескольких тысячелетий и которая окончилась для тьмы крайне неудачно: божественный маяк по-прежнему светит всем плывущим по опасному морю жизни и удерживает их корабль от опасных скал.

. Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.

До сих пор Иоанн говорил о Логосе в Его состоянии до воплощения. Теперь ему нужно приступить к изображению Его деятельности во плоти человеческой или, что то же, приступить к своему евангельскому повествованию. Он и делает это, начиная с того же, с чего начал свое Евангелие Марк, именно, со свидетельства о Христе пророка и предтечи Иоанна.

"Был" , точнее: «выступил» или «появился» (ἐγένετο – ср. ), «человек, посланный от Бога» . Евангелист имеет здесь, конечно, в виду, что о пришествии Иоанна Предтечи решение Божие было высказано еще в книге пророка Малахии ( по еврейской Библии). Евангелист называет и имя этого посланника Божия, как бы желая показать, что и в имени Иоанна (с еврейского – «благодать Божия») предуказана его великая миссия.

. Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.

Цель выступления Иоанна состояла в том, чтобы быть свидетелем и именно «свидетельствовать о Свете,» т.е. о Логосе или Христе (ср. стих 5), убеждать всех пойти к этому Свету, как к действительному свету жизни. Через его свидетельство все – и иудеи, и язычники – должны были уверовать во Христа как в Спасителя мира (ср. ).

. Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.

Так как многие смотрели на Иоанна как на Христа (ср. стих 20), то евангелист с особенным ударением говорит еще раз, что Иоанн не был «светом», т.е. Христом, или Мессией, а пришел только свидетельствовать о Свете, или Мессии.

. Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир.

«Был Свет истинный» . Большинство древних толкователей видели указание на состояние Логоса до воплощения и переводят это выражение так: «существовал от века (ἦν ) Свет истинный». Таким образом, здесь находят противоположение вечного бытия Логоса временному и преходящему существованию Предтечи. Многие новые толкователи, наоборот, видят в рассматриваемом выражении указание на то, что Логос, истинный Свет, уже пришел на землю, когда о Нем начал свидетельствовать Предтеча. Перевод нашему месту они дают такой: «Свет истинный уже пришел» или, по другому переводу, «уже выступал из состояния сокрытости» (в котором прошла Его жизнь до 30-летнего возраста). При таком переводе греческому глаголу ἦν придается значение не самостоятельного сказуемого, а простой связки, относящейся к последнему выражению стиха ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον .

Наши толкователи (в том числе и Знаменский) держатся первого мнения, находя второе сочетание выражений «слишком искусственным». Но нам кажется, что при втором толковании мы избегаем перерыва в течении мыслей, который необходимо получается при допущении первого перевода. В самом деле, если здесь находить указание на существование Света до воплощения, то это будет значить, что евангелист без нужды снова возвратился к своему рассуждению о Логосе, которое он уже окончил, когда начал говорить о выступлении Предтечи (стих 6). Между тем при втором переводе вполне сохраняется последовательность мыслей: пришел Иоанн; он был послан для того, чтобы свидетельствовать о Свете истинном; этот Свет истинный уже появился в то время в мире, и потому-то Иоанн и захотел о Нем свидетельствовать.

Далее, если в выражении ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον видеть приложение к выражению τὸν ἄνθρωπον , то это выражение будет совершенно лишним, оно ничего не прибавит к понятию «человек» (ὁ ἄνθρωπος ). Наконец, если некоторым кажется неестественным такое разделение глагольной связки ἦν от сказуемого ἐρχόμενον εἰς τὸν κόσμον , то сомневающимся можно указать и на другие подобные сочетания в Евангелии Иоанна (). И у синоптиков подобным же выражением ἐρχόμενος обозначается Мессия, т.е. Логос в состоянии воплощения (; ).

В каком смысле евангелист назвал Христа «истинным Светом»? Слово ἀληθινός – «истинный», может означать: действительный, достоверный, искренний, верный себе, справедливый, но здесь наиболее подходящим является особое значение этого прилагательного: вполне осуществляющий идею, лежащую в основе бытия того или другого предмета, вполне отвечающий своему наименованию. Так и мы употребляем это выражение, когда говорим: истинная свобода, истинный герой. Если о Боге Иоанн говорит, что Он есть Θεός ἀληθινός , то этим он хочет указать на то, что Он есть единый, Кому приличествует это наименование «Бог». (ср. ; ). Когда же он употребляет о Боге прилагательное ἀληθής , то указывает этим на истинность обетований Божиих, на верность Бога Своим словам (). Таким образом, называя здесь Христа истинным Светом (ἀληθινόν ), Иоанн хочет сказать этим, что всякий другой свет – будет ли то свет чувственный, свет для глаз наших или же свет духовный, который старались распространять в мире некоторые лучшие представители человечества, даже посланные от Бога, как Иоанн Предтеча, – не мог сколько-нибудь приблизиться по достоинству ко Христу, единственно отвечавшему тому понятию, какое мы имеем о свете.

. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.

Отождествляя в своем представлении Логос, Который тут назван также Светом и жизнью, и Человека – Иисуса, Иоанн говорит здесь и далее о свете как о человеке ("Его" – αὐτόν "не познал" : αὐτόν – мужской род). Мессия был уже в мире, когда Иоанн Креститель начал свидетельствовать о Нем, был и после, когда этот богопосланный свидетель уже замолк навсегда, и естественно было думать, что созданный некогда Им мир признает в Нем своего Творца. Но этого, к удивлению, не случилось: мир Его не узнал и не принял. О причине такого странного явления евангелист не говорит.

. Пришел к своим, и свои Его не приняли.

Еще более загадочным явилось отношение к Мессии – воплотившемуся Логосу – того народа, о котором Мессия бы мог сказать: «Это народ Мой» (ср. ). Иудеи, эти самые ближайшие к Мессии люди, не приняли Его (παρέλαβον – указывает на то, что они должны бы принять Христа на постоянное пребывание к себе, ср. ).

. А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,

Однако нашлись люди как из иудеев, так и из язычников (выражение ὅσοι , по-русски – «тем, которые», обозначает верующих без различия происхождения), которые приняли Его за Того, кем Он Себя объявлял. Этих принявших Христа евангелист называет верующими в Его "имя" , т.е. в Его силу как Сына Божия (ср. ). Принявшим Его Христос дал "власть" (ἐξουσίαν ), т.е. не только право, но и способность, силу становиться чадами Божиими (русский перевод здесь неправильно употребляет глагол «быть»; стоящий здесь глагол γενέσθαι значит именно «делаться», «становиться»). Таким образом, действительными чадами Божиими христиане становятся постепенно, путем усиленной борьбы с остатками греховных наклонностей. «Называться» же чадами Божиими они могут всегда ().

. которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.

Здесь евангелист точнее определяет, что значит быть чадом Божиим. Быть чадом Божиим – значит быть в несравненно более близком общении с Богом, чем в каком пребывают дети со своими родителями. Духовное рождение от Бога дает человеку, конечно, и несравненно большие силы для жизни, чем обыкновенные родители передают своим детям, сами будучи слабыми (на это указывают выражения «плоть» и «муж», ср. ; ).

Здесь нельзя не отметить попытки установить новое чтение этого стиха, сделанной Цаном. Находя непонятным то обстоятельство, что евангелист здесь так подробно объясняет, что значит родиться от Бога, Цан предполагает, что в первоначальном виде этот стих читался так: «Который (ὅς вместо οἵ ) ни от крови, ни от хотения мужа, но от Бога родился» (ἐγεννήθη вместо ἐγεννήθησαν ). Таким образом, согласно Цану, здесь речь идет о бессеменном рождении Христа – мысль, так ясно выраженная у святых Матфея и Луки. Цан находит и подтверждение своему чтению в некоторых сочинениях святых отцов. Он утверждает даже, что предполагаемое им чтение было господствующим на Западе со II до IV века. Но как ни удачным кажется такое исправление текста, тем не менее, согласное свидетельство всех древних кодексов Нового Завета лишает нас возможности принять чтение Цана.

. И Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.

Здесь начинается третья часть пролога, в которой евангелист точнее определяет пришествие Логоса как воплощение и изображает полноту спасения, которое принес с Собою воплотившийся Логос.

«И слово стало плотию» . Продолжая речь о Логосе и Его появлении в мире, евангелист говорит, что Логос стал плотью, т.е. человеком (выражение «плоть» обычно в Священном Писании обозначает человека в полном смысле этого слова – с телом и душой; ср. ; Ис. 40и др.). При этом, однако, евангелист не делает ни малейшего намека на то, чтобы с воплощением Своим Слово потерпело какое-нибудь умаление в Своей Божеской природе. Умаление касалось только «формы» существования, а не «сущности». Логос как был, так и остался Богом со всеми божескими свойствами, и божеская и человеческая природы в Нем пребывали неслиянно и нераздельно.

«И обитало с нами» . Принявший человеческую плоть Логос «обитал», т.е. жил и обращался среди апостолов, к которым причисляет себя и евангелист. Говоря, что Логос «обитал» (ἐσκήνωσε ) с апостолами, евангелист хочет сказать, что таким образом исполнилось обещание Бога пребывать с людьми (, 43и др.).

«И мы видели славу Его» . Точнее: мы созерцали, смотрели с удивлением, благоговением (ἐθεασάμεθα ) на славу Его, т.е. воплотившегося Логоса. Слава Его открывалась, главным образом, в Его чудесах, например в Преображении, которое видеть удостоились только три апостола и в числе их Иоанн, а также в учении и даже в самом уничижении Его.

«Славу, как Единородного от Отца» , т.е. такую славу, какую Он должен был иметь как Единственный Сын Божий, имеющий несравненно большую часть, чем другие чада Божии, ставшие такими по благодати. Выражение «от Отца» (παρὰ πατρός ) не может относиться к слову «Единородный» (тогда вместо предлога παρ . был бы поставлен предлог ἐκ ). Это выражение определяет собою «славу», которую имел Логос: слава эта получена Им от Отца.

«Полное благодати и истины» . Эти слова должны стоять в самом конце стиха, как в греческом и славянском текстах. В греческом тексте слово «полное» (πλήρης ) не согласовано с ближайшим существительным «славу», а также не согласовано и с местоимением «Его». Тем не менее, естественнее всего относить это выражение к местоимению «Его», да и с грамматической стороны такое согласование не представится удивительным, так как у греков (около времени Р. X.) слово πλήρης часто употреблялось как несклоняемое (Гольцман, с. 45). Таким образом, Логос здесь назван «полным благодати», т.е. божественной любви и милосердия к людям, «и истины», которая проявилась и в Его учении и жизни, в которой не было ничего только кажущегося, но все было действительным, так что слово было всегда согласно с делом.

. Иоанн свидетельствует о Нем и, восклицая, говорит: Сей был Тот, о Kотором я сказал, что Идущий за мною стал впереди меня, потому что был прежде меня.

«Иоанн свидетельствует о Нем...» Свои воспоминания о проявлениях славы воплотившегося Логоса евангелист прерывает приведением свидетельства о Христе, которое дано было Предтечей. Очень вероятно, что среди тех, для кого он предназначал свое Евангелие, было немало людей, которые весьма почитали Крестителя и для которых его свидетельство о Христе имело большое значение. Евангелист как бы и теперь слышит громкий голос Крестителя (глагол κέκραγεν имеет здесь значение настоящего времени), потому что он, хочет сказать евангелист, был вполне убежден в божественном величии Христа.

«Сей был Тот...» . Словом «Сей» Креститель указывал своим ученикам на подошедшего к ним Иисуса Христа (ср. стих 29) и отождествлял Его с тем Лицом, о Kотором он раньше еще говорил им те слова, которые теперь здесь повторяет: «Идущий за мною» и т.д.

«Идущий за мною стал впереди меня» . Этими словами Креститель хочет сказать, что Христос сначала шествовал позади его, а потом, и именно теперь, идет уже впереди его, так сказать, перегнал Крестителя. На чем в настоящий раз основал свое представление об Иисусе Креститель – этого не видно: о каких-либо успехах Иисуса тогда еще не могло быть речи (ср. ). Но Креститель такое упреждение его Иисусом признает вполне естественным ввиду того, что Тот был прежде его. Последние слова явно имеют значение определения вечности Христа. Креститель, несомненно, в состоянии пророческого восхищения объявляет своим ученикам великую тайну предсуществования Христа. Христос был, т.е. существовал ранее, чем Креститель, хотя родился позже его. Он существовал, следовательно, в ином мире (ср. ). Эта мысль о вечном бытии Христа выражается в греческом тексте употреблением положительной степени πρῶτός μου вместо сравнительной πρότερός μου , которой здесь было бы естественно ожидать.

. И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать,

«И от полноты Его все мы приняли» . Здесь евангелист опять продолжает свою речь о Христе. Теперь уже, однако, он ссылается не только на то, что созерцали одни апостолы (ср. стих 14), а говорит о том, что все верующие во Христа приняли «от полноты» , т.е. от чрезвычайного изобилия духовных благ, какие мог даровать Христос, как полный благодати и истины. Что, собственно, приняли апостолы и другие верующие – евангелист не говорит, спеша скорее указать на самый высший из даров – «благодать» (χάριν ἀντὶ χάριτος ). Некоторые (например, проф. Муретов) выражение «благодать на благодать» заменяют выражением «благодать за благодать», полагая, что евангелист здесь имеет в виду, что Христос за нашу благодать, т.е. любовь к людям, отвечает со Своей стороны благодатью или любовью (Дух. Чт. 1903 г., с. 670). Но с таким переводом мы не можем согласиться потому, что любовь верующих ко Христу едва ли можно ставить на один уровень с любовью Христа к верующим (ср. ). Кроме того, для обозначения отношения верующего ко Христу слово «благодать» не употребляется в Новом Завете. Правильнее будет видеть здесь указание на замену одних даров благодати другими, все высшими и высшими (ἀντί здесь значит «вместо»). Христос при самом призвании учеников обещал им, что они удостоятся видеть от Него большее, чем то, что только что увидели (стих 50). Вслед за этим скоро начало исполняться это обещание () и, наконец, верующие получили от Христа высший дар благодати – Духа Святого.

. ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа.

Мысль о получении верующими благодати от Христа евангелист подтверждает здесь указанием на то, что от Христа действительно произошли, явились, благодать и истина. А насколько эти дары важны, видно из того, что самый выдающийся человек Ветхого Завета – Моисей дал людям от Бога только закон. Этот закон предъявлял человеку только требования, но не давал сил для исполнения этих требований, так как не мог уничтожить в них наследственную склонность ко греху. Притом Моисей был только слугой, пассивным орудием в руках Иеговы, как показывает употребленное о нем выражение: «закон дан чрез Моисея» , тогда как о Новом Завете сказано, что он произошел (ἐγένετο ) через Христа как от своего владыки (блж. Феофилакт).

. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил.

Против такого превозношения Христа перед Моисеем иудеи могли сказать: «А ведь Моисей был удостоен видеть Бога!» (ср. ). На это предполагаемое возражение евангелист замечает, что Бога на самом деле никто из людей, даже и Моисей, не видал: люди иногда удостаивались видеть славу Божию под какими-либо покровами, но никто не созерцал этой славы в неприкосновенном виде (ср. ), и евангелист признает это возможным для верующих только в будущей жизни (; ср. ). Только Единородный Сын, вечно – и до воплощения и по воплощении – пребывающий в недре Отчем, – Он видел и видит Бога в Его величии и потому в известное определенное время явил Его миру, т.е., с одной стороны, явил людям Бога как любящего их Отца и раскрыл Свое отношение к Богу, с другой же стороны, Он осуществлял в Своей деятельности намерения Бога относительно спасения людей и через это, конечно, еще больше разъяснял их.

Нужно заметить, что во многих древнейших кодексах Нового Завета вместо выражения «Единородный Сын» стоит выражение «Единородный Бог». Но разница чтений не изменяет существа дела: как из того, так и из другого чтения ясно видно, что евангелист хотел выразить мысль о Божестве Христа. Что же касается нашего чтения, которое взято из Александрийского кодекса, то оно более отвечает контексту речи и слово «Сын» лучше всего согласуется с выражением «Единородный».

Откуда Иоанн Богослов заимствовал свое учение о Логосе? Наиболее принято на Западе приписывать происхождение учения Иоанна о Логосе влиянию иудео-александрийской философии, в которой также существовало представление о Логосе как посреднике между миром и Богом. Главным выразителем такого представления новейшие ученые считают александрийского иудея Филона (умер в 41 г. по Р. X.). Но с таким предположением мы согласиться не можем, потому что Логос Филона совсем не то, что Логос Иоанна. Согласно Филону, Логос есть не что иное, как мировая душа, действующий в материи мировой разум, а у Иоанна Логос есть личность, живое историческое лицо Христа. Филон называет Логоса вторым Богом, совокупностью божественных сил и разумом Божиим. Можно даже сказать, что у Филона Сам в идеальном отношении Его к миру есть Логос, тогда как у Иоанна Логос нигде не отожествляется с Богом Отцом и стоит в вечно личном отношении к Богу Отцу. Затем, согласно Филону, Логос не есть творец мира из ничего, а только мирообразователь, слуга Божий, а у Иоанна – это Творец мира, истинный Бог. По представлению Филона, Логос не вечен – он существо сотворенное, а по учению Иоанна – вечен. Цель, которую имеет, согласно Филону, Логос – примирение мира с Богом – не может быть достигнута, так как мир, в силу своей неизбежной связи с материей, которая есть зло, не может приблизиться к Богу. Поэтому-то Филон даже и помыслить не мог о том, чтобы Логос принял плоть человека, тогда как идея Боговоплощения составляет сущность учения Иоанна о Логосе. Таким образом, можно говорить разве только о внешнем сходстве между учением о Логосе Иоанна и Филона, внутренний же смысл, по-видимому, общих Иоанну и Филону тезисов совершенно различен у того и другого. Даже и форма учения у того и другого различны: у Филона она научно-диалектическая, а у Иоанна наглядная и простая.

Другие экзегеты полагают, что Иоанн в своем учении о Логосе опирается на древнеиудейское учение о «Мемра» – высшем существе, в котором открывается и через которое Он входит в общение с иудейским народом и с другими людьми. Это существо – личное, почти то же, что Ангел Иеговы, но, во всяком случае, не Бог и даже не Мессия. Из этого ясно, что между Логосом Иоанна и «Мемра» нет даже и внешнего сходства, почему некоторые экзегеты прямо обратились к Ветхому Завету для того, чтобы отыскать источник Иоаннова учения о Логосе. Здесь они находят уже прямой, по их мнению, прецедент учению Иоанна в тех местах, где изображается личность и деятельность Ангела Иеговы. Этот Ангел действительно поступает и говорит как Сам Бог (; ) и называется даже Господом (). Но тем не менее Ангел Господень нигде не назван творцом мира и он все-таки – только посредник между Богом и избранным народом.

Наконец, некоторые из экзегетов усматривают зависимость Иоаннова учения о Логосе от учения некоторых ветхозаветных книг о творческом слове Господнем () и о Премудрости Божией (). Но против такого предположения говорит то обстоятельство, что в указываемых защитниками такого мнения местах черта ипостасной особенности Божественного слова слишком мало выступает на вид. Это приходится сказать даже и о главной опоре такого мнения – о месте из книги Премудрости Соломона ().

Ввиду неудовлетворительности всяких предположений о заимствовании Иоанном его учения о Логосе из какого-либо иудейского или тем более из языческого источника вполне справедливо заключить, что он усвоил это учение из непосредственного откровения, которого удостоился в своих частых беседах со Христом. Он и сам свидетельствует, что получил истину из полноты воплотившегося Логоса. «Только сам воплотившийся Логос Своей жизнью, делами и учением мог сообщить апостолам ключ к уразумению тайн ветхозаветной логологии. Только Христом открытая идея Логоса дала им возможность правильного понимания ветхозаветных следов идеи Логоса» (проф. М. Муретов в «Православном обозрении», 1882 г. т. 2, с. 721). Само же наименование «Логос» также могло быть получено Иоанном в непосредственном откровении, бывшем ему на о. Патмосе ().

. И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты?

«И вот свидетельство Иоанна» . В стихах 6–8 и 15 евангелист уже сказал о том, что Иоанн свидетельствовал о Христе. Теперь он говорит о том, как он свидетельствовал о Христе перед иудеями (стихи 19–28), народом и учениками (стихи 29–34) и, наконец, только перед двумя своими учениками (стихи 35–36).

"Иудеи" . Это слово здесь обозначает иудейский народ или собственно представительство всего иудейского народа – великий иудейский Синедрион в Иерусалиме. В самом деле, только председатель Синедриона – первосвященник мог послать к Иоанну священников и левитов как официальную депутацию, которая должна была учинить допрос Иоанну. Левиты были присоединены к священникам как сопровождающая их стража, они исполняли при Синедрионе полицейские обязанности (ср. и сл.; и др.). Так как путь из Иерусалима в Иерихон и, следовательно, к Иордану, где крестил Иоанн, был небезопасен (), то священникам было не лишним захватить с собой стражу. Но, кроме этого, стража была взята с целью придать посольству строго официальный характер.

"Кто ты?" Вопрос этот предполагает собою, что об Иоанне в то время ходили слухи, в которых слишком преувеличивалось его значение. Как видно из Евангелия Луки, на Иоанна в народе стал устанавливаться взгляд как на Мессию ().

. Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос.

Иоанн понял предложенный ему вопрос именно в том смысле, что вопрошавшие ничего бы не имели против того, если бы он признал себя Мессией. Поэтому-то он с особенной силой отрицается от достоинства Мессии: «он объявил, и не отрекся» , – сообщает евангелист. Но едва ли можно думать, что священники признали бы в Иоанне действительного Мессию. Им, конечно, было известно, что Мессия должен родиться в потомстве Давида, а не Аарона, от которого происходил Креститель. Более вероятным является предположение Златоуста и других древних толкователей, что священники, выпытав у Иоанна признание в том, что он Мессия, арестовали бы его за присвоение не принадлежащего ему достоинства.

. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет.

Второй вопрос иудеев задан был Иоанну ввиду того, что иудеи ожидали перед пришествием Мессии Илию пророка (). Так как Иоанн по своей пламенной ревности о Боге напоминал собой Илию (ср. ), то иудеи и спрашивают его, не есть ли он пришедший с неба Илия? Иоанн таким Илией не был, хотя и был послан «в духе и силе Илии» (), почему и дал отрицательный ответ на вопрос священников и левитов. Точно так же ответил Иоанн и на третий вопрос иудейской депутации, не пророк ли он. Иудеи предложили ему этот вопрос потому, что ожидали, что перед пришествием Мессии явится пророк Иеремия или какой-либо другой из великих ветхозаветных пророков (ср. ). Понятно, что на такой вопрос Иоанн мог ответить только отрицательно.

. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом?

. Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия.

Когда депутация потребовала от Крестителя окончательного ответа о его личности, Иоанн ответил им, что он тот голос пустынный, который, согласно пророчеству Исаии (), должен призывать людей приготовить путь идущему Господу. Объяснения к этим словам см. в комментариях к .

. А посланные были из фарисеев;

По обычному толкованию, здесь продолжается беседа посланных от синедриона с Kрестителем. Но с таким толкованием нельзя согласиться по следующим причинам:

1) странно было бы, если бы евангелист, дав уже описание депутации, теперь только указал на то, что она вся состояла из фарисеев;

2) невероятно, чтобы синедрион, в котором принадлежавшие к саддукейской партии (о партиях иудейских см. комментарии к и сл.) архиереи занимали главенствующее положение (), доверили бы расследование по делу Иоанна фарисеям, которые расходились с саддукеями во взглядах на Мессию;

3) маловероятно, чтобы между священниками и левитами было много фарисеев, которые группировались почти всегда только около раввинов;

4) тогда как последний вопрос депутации от синедриона свидетельствует о полном равнодушии ее к делу Иоанна (см. стих 22), эти фарисеи весьма заинтересованы крещением, которое совершал Иоанн;

5) согласно лучшим кодексам, слово ἀπεσταλμένοι стоит без артикля ὁ , в силу чего нельзя это место переводить как в русском: «а посланные были из фарисеев» , но следует перевести так: «и были посланы фарисеи», или же: «и были (еще) посланы некоторые из фарисеев».

Таким образом, здесь евангелист передает о частном запросе, сделанном Kрестителю фарисеями, также явившимися по поручению своей партии из Иерусалима. Запрос этот воспоследовал тогда, когда официальная депутация только что удалилась, о чем, однако, евангелист не счел нужным упомянуть, как не упоминает он, например, об уходе от Христа Никодима ().

. И они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк?

Фарисеи желают знать о значении крещения Иоаннова. Он, очевидно, приглашает этим крещением всех к чему-то новому – в чем же состоит это новое? Находится ли деятельность Крестителя в каком-нибудь отношение к Царству Мессии, которого тогда все ожидали? Такой смысл вопроса фарисеев.

. Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воде; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете.

Иоанн отвечает фарисеям, что его крещение не имеет того значения, какое должно было иметь крещение, которое, по представлению фарисеев, будет совершать Мессия или кто-либо из пророков. Он, Иоанн, крестит только в воде, – очевидно противополагая в мысли своему крещению то крещение Духом Святым, которое будет совершать Мессия (). Нет, как бы говорит Иоанн, не на меня вы должны устремить все свое внимание, а на Того, Кто уже находится среди вас неведомо для вас, т.е., конечно, на Мессию, Которого вы ждете.

. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его.

(См. стих 15).

«Развязать ремень» – см. .

. Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн.

Вместо названия «Вифавара» (место переправы) в большинстве древних кодексов стоит название «Вифания». Под этой Вифанией следует понимать местечко по ту, т.е. по восточную сторону Иордана (в русском тексте неточно – «при Иордане»). Цан отождествляет его с Ветоним, упоминаемым в книге Иисуса Навина (). Это место находится в 10 километрах от Иордана. Здесь, вероятно, имел свое пребывание Креститель, когда около него собралось немало учеников, которые не могли все время в зной и холод находиться в пустыне,без приюта. Отсюда Креститель мог ходить ежедневно к Иордану и там проповедовать.

. На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя мира.

На другое утро после беседы с депутацией от синедриона и с фарисеями Иоанн, вероятно, на том же самом месте у реки Иордан, увидев подходившего к нему Иисуса, засвидетельствовал о Нем вслух при всех его окружавших как об Агнце, вземлющем мира. Зачем в это время Иисус шел к Иоанну – неизвестно. Креститель назвал Христа Агнцем (ὁ ἀμνός ) Божиим в том смысле, что Его Сам избрал и приготовил для заклания в жертву за грехи людей, подобно тому как евреи при выходе из Египта готовили агнцев, кровь которых должна была спасти их дома от грозного суда Божия (). Бог давно уже избрал Этого Агнца (; ) и теперь давал Его людям – всем людям без исключения. Едва ли можно видеть в словах Крестителя отношение к изображенному пророком Исаией Страдальцу (), как полагают некоторые древние и новые экзегеты. В этой же главе книги Исаии Мессия назван не прямо Агнцем, а только сравнивается с ним и является несущим не грехи наши, а болезни и скорби.

«Который берет на Себя мира» – точнее: уносит мира с Собою . Креститель не указывает времени, когда Этот Агнец унесет на Себе грехи мира. Настоящее время глагола αἴρω означает, так сказать, не ограниченное известным временем действие: Христос «каждый день берет на Себя грехи наши, одни – через Kрещение, другие – через покаяние» (блж. Феофилакт).

. Сей есть, о Kотором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня.

Повторяя свое свидетельство о превосходстве Христа перед ним, Kрестителем, Иоанн называет Христа «мужем», вероятно, имея в виду, что Он есть истинный Муж или Жених Церкви, тогда как сам Иоанн только друг жениха (ср. ).

. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю.

. И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем.

. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым.

. И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий.

Окружавшие Крестителя слушатели могли спросить себя: почему он с такой уверенностью говорит о явившемся Христе? Откуда ему известна та задача, которая лежит на Христе? Иоанн, понимая естественность такого недоумения, говорит, что и он также раньше не знал Христа, т.е. не был осведомлен относительно Его высокого предназначения, но и послал его совершать крещение для того, чтобы он явил, указал народу Мессию, предварительно сам узнав Его. А узнал Креститель Мессию по особому признаку, указанному ему в откровении Богом. Этот признак – нисшествие и пребывание над головой Мессии Духа, Который должен был в виде голубя сойти с неба. Иоанн увидел такое знамение над главой Христа и понял, что Он именно и есть Мессия.

Таким образом, из этих слов Крестителя с ясностью видно, что Иоанн сначала не знал, что Христос есть тот Мессия, которого тогда все ожидали. Очень вероятно, что он и вообще не знал Христа, так как всю жизнь провел в отдаленной от Назарета иудейской пустыне, где доселе пребывал Христос. Только после данного ему откровения и особенно после крещения Христова Иоанн стал свидетельствовать о Христе как о Сыне Божием (согласно некоторым кодексам как об «избранном Бога», но последнее чтение Тишендорф и другие критики отвергают). То, что Креститель, говоря о Христе как о Сыне Божием, разумел здесь единство Христа как Сына с Богом Отцом по существу, а не только по благодати, на Нем почившей, с ясностью видно из того, что Креститель неоднократно признавал вечное бытие Христа (см. стихи 15, 27, 30).

Объяснение выражений: «Духа, как голубя» , и: «крестящий Духом Святым» , см. в комментариях к .

. На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его.

. И, увидев идущего Иисуса, сказал: вот Агнец Божий.

. Услышав от него сии слова, оба ученика пошли за Иисусом.

Здесь содержится третье свидетельство Крестителя о Христе, которое было произнесено на другой день после того, как Креститель свидетельствовал о Христе перед народом и своими учениками. Перед двумя своими учениками, которые на этот раз были с Иоанном, Креститель кратко повторяет сказанное им накануне о Христе, когда Христос проходил мимо того места, где стоял Иоанн. Иоанн «вперил свой взор» в Иисуса (ἐμβλέψας , по-русски неточно – «увидев»), Который в это время в некотором отдалении ходил, как бы осматривая местность (περιπατοῦντι , по-русски неточно – «идущего»). Двое учеников, слышавших в этот раз свидетельство Иоанна, были: Андрей (см. стих 40) и, конечно, Иоанн Богослов, который обычно не называет себя по имени из чувства смирения (ср. , 18и др.). Повторение свидетельства о Христе произвело на них такое впечатление, что они пошли за Христом.

. Иисус же, обратившись и увидев их идущих, говорит им: что вам надобно? Они сказали Ему: Равви, – что значит: учитель, – где живешь?

. Говорит им: пойдите и увидите. Они пошли и увидели, где Он живет; и пробыли у Него день тот. Было около десятого часа.

. Один из двух, слышавших от Иоанна об Иисусе и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра.

Оба ученика молча шли за Иисусом, не смея сами начать с Ним беседу. Тогда Он, обернувшись к ним, начинает разговор вопросом: «что вам надобно?» Ученики, желая поговорить со Христом обо всем, что их особенно интересовало, спрашивают у Него, где Он имеет пребывание (μένειν значит не «жить в своем доме», а «пребывать как гость в чужом доме», особенно же «останавливаться на ночлег»; ср. ; ). Можно полагать, что таким местопребыванием для Христа в то время служило какое-либо селение на западной стороне Иордана, где вообще было больше поселений, чем на восточном берегу.

Было около 10-го часа, когда двое учеников пришли в дом, где пребывал Иисус. Так как Иоанн, несомненно, считает по еврейскому счислению, которое в его время было общим для всего Востока (ср. ), то десятый час, очевидно, равнялся нашему четвертому часу пополудни. Ученики, следовательно, пробыли у Христа и весь остаток того дня и всю ночь. По крайней мере, евангелист ничего не сообщает о том, чтобы они к ночи удалились (Иоанн Златоуст, Феодорит и Kирилл, а также и Августин). Так как первым учеником Христа назван точно по имени Андрей, то издревле усвоила ему наименование «Первозванного».

. Он первый находит брата своего Симона и говорит ему: мы нашли Мессию, что значит: Христос;

. и привел его к Иисусу. Иисус же, взглянув на него, сказал: ты – Симон, сын Ионин; ты наречешься Kифа, что значит: камень (Петр).

Удалившись из дома, где пребывал Иисус, Андрей первый случайно встретил своего брата, Симона, который, по-видимому, шел к Иордану, чтобы послушать Крестителя. Андрей с радостью сообщает брату, это явился тот Мессия, Которого иудеи так долго ожидали. Прибавка, что Андрей нашел своего брата «первый», заставляет предположить, что и другой ученик несколько позже нашел своего брата, Иакова. Когда Андрей привел своего брата к Иисусу, то Христос устремил на Петра пристальный взор (здесь опять стоит тот же глагол, что и в стихе 36) и сказал ему, что знает, кто он (вместо «Ионин» почти все западные кодексы читают «Иоаннов», см. например, у Тишендорфа). При этом Христос предвозвещает Петру, что он будет со временем – время в точности не обозначено – «называться», т.е. согласно употреблению глагола «называться» в еврейском языке, станет человеком в высшей степени твердым и энергичным (ср. ). Таково, действительно, значение греческого слова πέτρος , которым передано данное Христом Петру арамейское имя "Kифа" (точнее, «Kейфа», соответствующее древнееврейскому слову «кеф» – скала, камень), и таковым со временем стал Петр среди верующих. Христос, стало быть, в настоящем случае не менял Симону имени и не повелевал переменить его со временем: Он этим предсказывал Симону только великое будущее. Поэтому-то Симон, из благоговения к Господу приняв новое имя Петр, не оставил и прежнего, называясь до конца жизни своей Симоном Петром ().

. На другой день Иисус восхотел идти в Галилею, и находит Филиппа и говорит ему: иди за Мною.

Отсюда и до конца главы идет речь о призвании Филиппа и Нафанаила. Филиппа Христос призывает следовать за Собой только двумя словами ἀκολούθει μοι (следуй за Мною, т.е. будь Моим учеником, – ср. ; ). Нужно, однако, помнить, что призвание Филиппа, как и других учеников, в этот раз не было еще призванием их к постоянному следованию за Христом или тем более призванием к апостольскому служению. Ученики после того первого призвания еще уходили домой и временами занимались своими делами (ср. ). Нужно было пройти некоторому времени, для того чтобы ученики Христа оказались способными стать Его постоянными спутниками и взять на себя тяжелое бремя апостольского служения.

. Филипп же был из Вифсаиды, из одного города с Андреем и Петром.

Упоминая, что Филипп происходил родом из того же города, Вифсаиды, откуда происходили Андрей и Петр, евангелист этим, конечно, хочет сказать, что Андрей с братом рассказали своему земляку Филиппу о Христе, почему тот и не обнаружил никакого недоумения, когда Христос призвал его следовать за Собою. Вифсаида, место рождения Андрея и Петра (жили они не в Вифсаиде, а в Капернауме, см. Мк. 1и сл.), был город на северо-восточном берегу Геннисаретского моря, обустроенный тетрархом Филиппом и названный им в честь дочери Августа Юлией. При городе этом, ближе к морю находилось селение, также называвшееся Вифсаидой («дом ловли»; о Вифсаиде см. тж. комментарий к ).

«Сына Иосифова» . Так Филипп называет Христа, потому что ему еще не была известна тайна происхождения Христа.

. Но Нафанаил сказал ему: из Назарета может ли быть что доброе? Филипп говорит ему: пойди и посмотри.

Назарет (см. ) пользовался, очевидно, у галилеян недоброй славой, если Нафанаил так нехорошо отзывается о нем. Поэтому-то Нафанаилу и представляется невероятным, чтобы из такого города, пользующегося незавидной репутацией, пришел Мессия.

. Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства.

Когда по приглашению Филиппа Нафанаил пошел ко Христу, Христос сказал о нем ученикам Своим, что Нафанаил – настоящий израильтянин, без всякой фальши. Есть израильтяне, которые не по заслугам носят на себе священное имя Израиля, которые в душе полны всякими пороками (ср. ), но Нафанаил не таков.

. Нафанаил говорит Ему: почему Ты знаешь меня? Иисус сказал ему в ответ: прежде нежели позвал тебя Филипп, когда ты был под смоковницею, Я видел тебя.

Нафанаил, услышав добрый отзыв, сделанный о нем Христом, удивленно спрашивает Христа, почему Он знает его, знает его характер? В ответ на это Христос указывает на Свое сверхъестественное ведение, напоминая Нафанаилу о каком-то случае из его жизни, о котором знал только один Нафанаил. Но этот случай, по-видимому, был такого рода, что в нем высказалось истинно израильское достоинство Нафанаила.

. Нафанаил отвечал Ему: Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев.

Все сомнения Нафанаила после этого исчезли, и он выразил свою твердую веру во Христа как в Сына Божия и Царя Израилева. Впрочем, некоторые экзегеты толкуют название "Сын Божий" , употребленное Нафанаилом, в смысле обозначения Мессианского достоинства Христа – не более, считая его синонимом следующего названия «Царь Израилев» . Возможно в пользу такого толкования говорит то обстоятельство, что Нафанаил еще не знал о происхождении Христа от Бога и впоследствии (см. например, прощальную беседу Христа с учениками) не обнаруживал достаточной уверенности в Божестве Христа. Но не может быть никакого сомнения, что здесь Нафанаил употребил название "Сын Божий" в собственном смысле этого слова. Если бы он под Сыном Божиим разумел Мессию, то должен был наперед поставить более обычное имя Мессии – «Царь Израилев» . Притом он называет Христа Сыном Божиим в особом, исключительном смысле, как свидетельствует об этом поставленный перед словом υἱός артикль ὁ . Для него теперь стало вполне понятно, что раньше говорил о Христе Иоанн Креститель (стих 34). Наконец, в том, что Христос есть Существо высшей, божественной природы, Нафанаил мог убедиться, припомнив слова 2-го псалма, где изображается "днесь" , т.е. вечно рождающим Сына, чем Сын отличается от всех людей ().

. Иисус сказал ему в ответ: ты веришь, потому что Я тебе сказал: Я видел тебя под смоковницею; увидишь больше сего.

За такую готовность веровать Христос обещает Нафанаилу и, конечно, вместе с ним другим ученикам явить еще большие чудеса. Вместе с этим Христос принимает, очевидно, Нафанаила в число своих последователей.

. И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому.

Kартина будущего, которую рисует здесь Христос, несомненно, имеет отношение к картине сновидения Иакова (). Как там, так и здесь Ангелы являются сначала «восходящими», а потом уже «нисходящими». Нет никакого сомнения в том, что Христос и сам евангелист, приводящий эти слова Христа об Ангелах, признавали, что Ангелы действительно являются исполнителями повелений Божиих, относящихся к людям (ср. Пс. 102и сл.; ). Но какое же время имел в виду Христос, когда предсказывал о том, что Его ученики увидят отверстое небо и сходящих и восходящих Ангелов? Мы не видим из дальнейшего повествования Иоанна, чтобы ученики Христовы когда-нибудь видели Ангелов. А Христос говорит, что они "отныне" (ἀπ´ ἄρτι нужно, по контексту речи, признать подлинным выражением, хотя его во многих кодексах и не имеется) будут видеть этих Ангелов. Очевидно, это восхождение и нисхождение Ангелов нужно понимать в переносном смысле, и само видение Ангелов учениками должно было совершаться в духе. Господь благоволил этими чудными словами выразить, что отныне впредь Он будет средоточием свободного общения и непрерывного единения между Богом и человеком, что в Нем будет место сретения и примирения между небом и землей. Между небом и землей установятся отныне непрерывные связи через этих блаженных духов, называемых Ангелами (Тренч).

По мнению Цана, «Сыном Человеческим» здесь называет Себя Христос в том же смысле, в каком это название употребляется Им в речах, содержащихся в синоптических Евангелиях, а оно там, по мнению того же ученого, обозначает истинное человечество Христа, показывает в Нем идеальнейшего человека (см. , 12и особенно ). Но с таким толкованием нельзя согласиться. Господь здесь, в 51-м стихе, очевидно, отождествляет Себя (Сына Человеческого) с Иеговой, Который явился во сне Иакову, восседая наверху лестницы, по которой к Нему восходили Ангелы. То, что Он имел основание для этого, видно из 31-й главы книги Бытия, где сказано, что Иакову в Вефиле явился не Бог, а Ангел Бога (). Ангела же Бога и Иеговы следует понимать как Единородного Сына Божия, Который являлся патриархам Ветхого Завета. Итак, Христос предсказывает здесь, что Ангелы как в Ветхом Завете служили Ему (видение Иакова), так и теперь в Новом Завете будут служить Ему, как Мессии или, что то же, Сыну Человеческому (ср. ), конечно, в деле устроения Им среди людей Своего мессианского Царства. «Видишь ли, – говорит святой Иоанн Златоуст , – как Христос мало-помалу возводит Нафанаила от земли и внушает не представлять Его себе простым человеком?.. Такими словами Господь внушал признать Его Владыкою и Ангелов. Как к истинному Сыну Царя, ко Христу восходили и нисходили эти царские служители, как то: во время страданий, во время воскресения и вознесения, и еще прежде того они приходили и служили Ему – когда благовествовали о Его рождении, когда восклицали: «слава в вышних Богу и на земли мир» , присоединяет еще прибавление «жизни» (т. I, с. 15 – 20). Но все, что Толстой говорит в подтверждение своего перевода, представляет совершенно в превратном свете всё содержание пролога, и, можно сказать, здесь у Толстого получается какая-то оргия аллегоризации, напоминающая собой те в высшей степени произвольные толкования Священного Писания , какие встречаются у старых еврейских раввинов...

Ср. . Там употреблено выражение ἀπ´ ἀρχῆς , имеющее тот же смысл, что и выражение ἐν ἀρχῇ . Но последнее более оттеняет отличие Логоса от тварных существ не только по времени, но и по характеру бытия... Сравнивать же (как Годе) выражение ἐν ἀρχῇ у Иоанна с выражением ἐν ἀρχῇ у Моисея () – нельзя, потому что у Моисея указано на начальный момент тварного бытия...

В некоторых кодексах слова 3-го стиха «что произошло» (ὃ γέγονεν ) относятся к 4-му стиху. Но с таким чтением мы не можем согласиться, так как при нем не получается из 4-го стиха достаточно ясной мысли... В самом деле, если мы будем читать 4-й стих так: «что произошло, то в Нем было жизнью», т.е. в Нем имело источник своей жизни, то такая мысль окажется несоединимой со следующим выражением: и жизнь была свет человеков, ибо здесь речь идет о жизни тварной, которая не могла быть названа «светом для людей» (Kейль, с. 75 прим.).

Гольцман (с. 37) находит возможным сопоставить учение о Логосе Иоанна Богослова с учением греческого философа Гераклита.

Можно также перевести: «уничтожает, подавляет», как в 1Цар. 25по переводу Семидесяти (Fcine Theologie d. N. Testam. 1910, с. 683).

Оглавление: ; ; ; ; ; .

Предисловие

Данное послание апостола Иоанна носит особый характер. Речь в нем идет о вечной жизни, явившейся в Иисусе и переданной нам, - жизни, которая была у Отца и которая есть в Сыне. Именно пребывая в этой жизни, верующие наслаждаются общением с Отцом, находятся в связи с Отцом через Духа усыновления, в отношениях с Отцом и Сыном. Божественный характер - вот то, что испытывает эти отношения, потому что это общение происходит от самого Бога.

Два момента и подтверждаются в первой главе, а именно общение с Отцом и Сыном и то, что это общение должно отвечать сути характера Бога. Определяющим моментом второй главы является имя Отца. Впоследствии это именно то, чем является Бог, что испытывает истинность передаваемой нам жизни.

Если говорить о посланиях апостола Павла, хотя в них и повествуется о вечной жизни, то они в основном излагают перед христианами истину, касающуюся тех средств, которые помогают устоять перед лицом Бога принятыми и оправданными им. Первое послание Иоанна говорит нам о жизни, которая исходит от Бога через Иисуса Христа. Иоанн представляет нам Бога Отца, открывшегося в Сыне, и вечную жизнь в нем. Павел представляет нас пред Богом как усыновленных через Христа. Я же говорю о том, что характеризует их. Каждый автор соответственно касается разных моментов.

Итак, явленная в личности Иисуса вечная жизнь настолько драгоценна, что представленное нам послание в этом отношении обладает особым очарованием. И я тоже, когда обращаю свой взор к Иисусу, когда созерцаю всю его покорность, его чистоту, его милосердие, нежность, терпение, его преданность, святость, его любовь, полное отсутствие эгоизма и своекорыстия, могу сказать, что это и моя жизнь. Это неизмеримая благодать. Возможно, что эта жизнь сокрыта во мне, но тем не менее истинно то, что это и моя жизнь. О, как я радуюсь, когда вижу ее! как благословляю Бога за это! О, какое успокоение души! какая чистая радость сердца! И в то же время сам Иисус становится объектом моих привязанностей, и вся моя любовь формируется на основе этого святого объекта. И это чрезвычайно важно в нравственном отношении, потому что причина моей радости, моего восторга именно в нем, а не во мне самом.

1Иоанна 1

Вернемся к нашему посланию. Существовало много претензий на новый свет, на более ясные взгляды. Говорили, что христианство было очень хорошим в своем первоначальном виде, но выросло и появился новый свет, идущий гораздо дальше той сумрачной истины.

Личность нашего Господа, истинное проявление самой божественной жизни, рассеяла все эти гордые притязания, это возвеличивание человеческого разума, находящегося под влиянием дьявола, который не может не затемнять истины и ведет людей обратно во тьму, из которой они сами вышли.

Апостол Иоанн говорит о том, что было от начала (то есть о христианстве в личности Христа): “Что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, - ибо жизнь явилась”. Та жизнь, которая была у Отца, явилась ученикам. Могло ли быть что-либо еще более совершенное, более прекрасное, имеющее развитие более чудесное в глазах Бога, чем сам Христос, чем та жизнь, которая была с Отцом и явилась во всем своем совершенстве в личности Сына? Как только личность Сына станет предметом нашей веры, мы почувствуем то совершенство, которое было от начала.

Ведь личность Сына, вечная жизнь, явленная во плоти, и является рассматриваемой нами темой данного послания.

Обетование, обусловленное законом, и жизнь, приходящая в благодати, - Спаситель представлен прежде, чем открывается сущность Бога

Следовательно, благодать проявляется здесь в том, что имеет отношение к жизни, тогда как Павел представляет это в связи с оправданием. Закон обещал жизнь за послушание, но жизнь явилась в личности Иисуса, во всем ее божественном совершенстве, в ее человеческих проявлениях. О, как драгоценна истина, что эта жизнь, которая была с Отцом, которая была в Иисусе, теперь дана нам! В какие отношения она ставит нас с Отцом и самим Сыном силой Святого Духа! Именно это и демонстрирует нам здесь Дух. И заметьте, что все здесь от благодати. Далее отметим, что Он испытывает всякие претензии на дружеское отношение с Богом, являя присущий Богу характер, который Он никогда не изменит. Но прежде, чем приступить к этому, Он представляет самого Спасителя и тем самым предлагает общение с Отцом и Сыном без сомнений и без какого-либо изменения. Это и есть наше положение и наша вечная радость.

Апостол видел ту жизнь, осязая ее своими руками, и он писал другим, объявляя это, чтобы и они имели общение с ним, узнав жизнь, которая явилась таким образом. Итак, поскольку этой жизнью являлся Сын, ее нельзя было познать, не зная Сына, то есть того, кем Он был, не вникнув в его помыслы, его чувства; иначе его нельзя узнать по-настоящему. Только так они могли иметь общение с ним - с Сыном. Как замечательно вникать в помыслы и чувства Сына Бога, сошедшего с небес благодати! И делать это через общение с ним - иными словами, не только знать их, но и разделять эти чувства и мысли с ним. В результате это и есть жизнь.

Эта жизнь была явлена. Поэтому нам не надо больше искать ее, идя за ней ощупью во тьме, исследуя наугад неясности или сомнения наших сердец, чтобы найти ее, трудиться под бременем закона, чтобы получить ее. Мы созерцаем ее, она открылась в Иисусе Христе. Каждый, имеющий Христа, обладает ею.

Нельзя иметь общения с Сыном, не имея общения с Отцом. Видевший Сына видел и Отца, а следовательно, всякий, имеющий общение с Сыном, имеет общение и с Отцом, ибо их мысли и чувства совпадают. Сын пребывает в Отце, а Отец в нем. Поэтому мы имеем общение с Отцом. И это действительно так, когда мы смотрим на это в другом плане. Мы знаем, что Отец имеет полную радость в Сыне. Теперь Он, открыв Сына, дает и нам возрадоваться в нем, какими бы ничтожными мы ни были. Я знаю, что когда радуюсь и восхищаюсь Иисусом, его покорностью, его любовью к своему Отцу и к нам, его чистым оком и чистым преданным сердцем, я испытываю те же самые чувства, что и сам Отец, в моей голове те же мысли, что и у него. Радуясь Иисусу теперь, как и Отец, я имею общение с Отцом. Поэтому я пребываю с Сыном и познаю Отца. Все это, с той или иной точки зрения, следует из личности Сына. В этом мы имеем полную радость. Что может быть больше для нас, чем Отец и Сын? Что даст более полное счастье, чем единство мыслей, чувств и радостей с Отцом и Сыном, чем общение с ними, чем возможность черпать полную радость из этого? И если кажется трудным поверить в это, то давайте помнить, что действительно не может быть иначе, ибо в жизни Христа Святой Дух является источником моих мыслей, чувств, моего общения, и Святой Дух не может внушить иных мыслей, нежели те, которые принадлежат Отцу и Сыну. Они едины по своей природе. Назвать их восхитительными мыслями - это нечто само собой разумеющееся и делающее их еще более ценными. Ели благословенный Дух будет источником мысли, люди будут мыслить подобно ему.

Он, который был жизнью и явился от Отца, принес нам знание о Боге. Апостол услышал из уст Иисуса о природе Бога. Это знание - бесценный дар, который, однако, испытывает душу. И это тоже апостол объявляет верующим как бы от лица Господа. Именно от него они узнали, что Бог есть свет и нет в нем никакой тьмы. Что касается Христа, то Он говорил, что знал, и свидетельствовал о том, что видел. Никто не был на небесах, кроме него, кто спустился с небес. “Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил”. Никто не видел Отца, кроме того, кто был от Бога: Он видел Отца. Поэтому Он мог, благодаря своему совершенному знанию, открыть его. Бог есть свет, совершенная чистота, который в то же время указывает на все, что чисто и что вовсе не таково. Чтобы иметь общение со светом, нужно самому быть светом, иметь природу, присущую ему, и быть подготовленным к тому, чтобы раскрыться в совершенном свете. Свет может быть связан только с тем, что исходит от него. Если что-то еще примешивается к нему, то свет перестает быть светом. Он совершенен по своей природе, так что исключает все инородное ему.

Мы обнаруживаем, что, когда в послании Иоанна говорится о благодати к нам, то автор говорит об Отце и Сыне, когда же речь идет о природе Бога или о нашей ответственности, то апостол говорит о Боге. Иоан. 3 и 1 Иоан. 4 могли быть исключением, но не являются таковым. Речь идет о Боге как таковом, а не о личной деятельности и отношениях в благодати.

Каждый, видевший его, видел Отца, однако здесь апостол говорит о сообщении информации о нем, об открытии его природы. Поэтому “если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине” и наша жизнь становится сплошной ложью.

Но “если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха”. Это есть великие принципы, значительные особенности положения христиан. Мы находимся перед лицом Бога, и нет уже завесы между ним и нами. Это реальное обстоятельство, вопрос жизни и хождения. Это не одно и то же, что хождение согласно свету, но это хождение во свете. Иначе говоря, это хождение перед очами Бога, освещенное полным откровением сущности Бога. Это не значит, что в нас нет греха, но, ходя во свете, мы имеем волю и сознание, освещенные светом Бога, и то, что не отвечает этому свету, подлежит осуждению. Мы живем и действуем в сущности с ощущением, что Бог постоянно присутствует с нами и что мы знаем его. Таким образом, мы ходим во свете. Нравственный принцип нашей воли - сам Бог, Бог познанный. Мысли, оказывающие влияние на душу, исходят от него и сформированы на основании его откровения. Апостол всегда выражает это в абстрактной форме, поэтому он заявляет: “И он не может грешить, потому что рожден от Бога”. И это утверждает нравственный принцип такой жизни. Это ее сущность, это истина, так как человек рожден от Бога. Мы не можем иметь никакого другого критерия, и любой другой оказался бы ложным. Увы, мы, как из этого следует, не всегда отвечаем ему. Мы не отвечаем этому критерию, если не пребываем в таком состоянии, если не ходим согласно той природе, которая заложена в нас Богом, если не находимся в том истинном состоянии, которое соответствует божественной природе.

Более того, ходя во свете, подобно как Он во свете, верующие имеют общение друг с другом. Внешний мир эгоистичен: плоть, страсти ищут вознаграждения себе, однако если я хожу во свете, то эгоизму там нет места. Я могу наслаждаться светом, и все, что я ищу в нем, я ищу в общении с другими, и потому нет места зависти и ревности. Если другой и обладает плотскими страстями, то я лишен их. Во свете мы вместе обладаем тем, что Он дает нам, и мы радуемся этому еще больше, когда делимся этим друг с другом. А это является пробным камнем для всего плотского. Поскольку мы находимся во свете, то радуемся общению со всеми, кто пребывает в нем. Апостол Иоанн, как мы уже говорили, утверждает это в обобщенной и категорической форме. Это самый верный способ узнать саму суть дела. Все остальное только вопрос осуществления.

Кровью Иисуса Христа, Сына Бога, мы очищаемся от всякого греха. Ходить во свете, подобно как Бог в нем, иметь общение друг с другом и быть очищенным от греха кровью Иисуса Христа - вот три основные момента, характеризующие положение христианина. Мы чувствуем потребность в последнем. Ходя во свете, подобно как Бог во свете, имея (да будет благословен Бог!) совершенное откровение о нем самом, данное нам природой, которая знает его, имея, таким образом, возможность увидеть его духовно, подобно тому, как глаз создан, чтобы оценить свет (ибо и мы разделяем божественную природу), мы не можем сказать, что не имеем греха. Сам свет возразил бы нам. Но мы можем сказать, что кровь Иисуса Христа совершенно очищает нас от всякого греха.

Не сказано “очистила” или “очистит”. Это указывает не на время, а на действенность крови. Я точно так же мог бы сказать, что какое-то лекарство исцеляет лихорадку. Это говорит о действенности.

Через Духа мы вместе радуемся свету; это общая радость наших сердец пред Богом, и это приятно ему, это является свидетельством нашего общего участия в божественной природе, что также является любовью. И наша совесть не есть тому помеха, поскольку мы знаем цену крови. Мы не ощущаем греха на себе пред Богом, хотя знаем, что он есть в нас, но мы ощущаем, что очищены от него кровью. Однако тот же самый свет, который показывает нам это, предостерегает нас (если мы находимся в нем) от заявления, что мы вообще не имеем греха. Мы обманываем самих себя, если говорим так, и истины нет в нас, ибо если бы истина была в нас, если бы то откровение божественной природы, какое есть свет, откровение Христа - нашей жизни, было бы в нас, то грех, пребывающий в нас, был бы осужден самим светом. И если он не осужден, то этого света - истины, открывающей все таким, какое оно есть, - нет в нас.

Если, с одной стороны, мы уже совершили какой-то грех и, будучи осуждены светом, исповедовались в грехе (таким образом, что нет больше своеволия и гордыня сломлена в нас), “то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды”. И далее: “Если говорим, что мы не согрешили, то [это свидетельствует не только о том, что в нас нет истины, но и о том, что мы] представляем Его [Бога] лживым, и слова Его нет в нас”, поскольку Он утверждает, что все согрешили. Существует три момента: мы лжем, истины нет в нас, мы представляем Бога лживым. Речь идет о том общении с Богом во свете, которое в практической повседневной христианской жизни неотделимо связывает прощение и настоящее ощущение его посредством веры и чистоты сердца.

Говоря о грехе, апостол говорит в настоящем времени: “Говорим”. Когда же он говорит о согрешении, то употребляет прошедшее время. Он не основывается на том, что мы и дальше собираемся грешить. Сомнения вызывает то, говорит ли он о первом обращении к Господу или же о последующих грехах. На это я отвечу: он говорит в абстрактном и абсолютном смысле; исповедь приносит прощение через благодать. Если речь идет о нашем первом обращении к Богу, то это прощение, и это сказано в полном и абсолютном смысле. Я прощен Богом, и Он больше не помнит о моих грехах. Если речь идет о последующем грехе, то возрожденная душа всегда признает грехи, и тогда прощение рассматривается как управление Бога и как настоящее положение связи моей души с ним. Заметим, что апостол Иоанн, как и везде, говорит независимо от чего-либо, он говорит в принципе.

Таким образом, мы видим положение христианина (ст. 7) и три момента, которые тремя разными путями противоречат истине, т.е. общению с Богом в жизни. Апостол писал о том, что имеет отношение к общению с Отцом и Сыном, чтобы радость христиан могла быть совершенной.

1Иоанна 2

Имея откровение о сущности Бога, которое апостол получил от того, который был жизнью, посланной с небес, Иоанн пишет послание, чтобы христиане не грешили. Однако говорить так - значит, предполагать, что они способны совершить грех. Нельзя думать, что они непременно будут грешить, ибо присутствие греха в плоти ни в коем случае не обязывает нас жить по плоти. Но если уж грех возымеет место, благодать примет меры предосторожности, чтобы иметь возможность действовать и чтобы мы не попали под осуждение и не были снова под законом.

Мы имеем ходатая пред Отцом, который заступается за нас на небесах. Теперь уже не для того, чтобы добиться справедливости, не для того, чтобы смыть наши грехи. Все это уже сделано. Божественная правда поместила нас во свет, подобно тому, как сам Бог во свете. Однако общение с Богом прерывается, как только в нашем сердце появляется легкомысленность, ибо она от плоти, а плоть не имеет общения с Богом. Если общение нарушено, если мы согрешили (не тогда, когда покаялись, ибо именно его заступничество приводит к покаянию), Христос вступается за нас. Правда всегда присутствует - наша правда - “Иисус Христос, праведник”. Поэтому ни правда, ни ценность искупительной жертвы за грех не изменяются, благодать действует (можно сказать, что действует обязательно) силой той правды и той крови, которые пред Богом действуют благодаря ходатайству Христа, который никогда не забывает нас, чтобы привести нас назад к общению через покаяние. Поэтому, находясь еще на земле, перед тем, как Петр совершил грех, Иисус молился за него. В какой-то момент Он смотрит на Петра, и тот раскаивается в содеянном и горько рыдает. После этого Господь делает все необходимое, чтобы заставить Петра осудить сам корень греха, однако все это происходит через благодать.

То же самое и в нашем случае. Божественная правда пребывает - это неизменная основа наших отношений с Богом, упрочившаяся на крови Христа. Когда общение, способное существовать только во свете, прерывается, то заступничество Христа, достигаемое силой его крови (ибо искупительная жертва за грех была тоже принесена), возрождает душу, чтобы она вновь могла наслаждаться общением с Богом согласно свету, в который правда ввела ее. Эта искупительная жертва за грех принесена во имя всего мира, а не только ради одних иудеев, не только ради кого-то одного вообще, но ради целого мира, и Бог с присущей ему духовной природой был полностью прославлен смертью Христа.

Здесь речь идет об общении, а следовательно, говорится и о возможном грехопадении. В послании Евреям мы видели, что это доступ к Богу, и мы сделались “навсегда совершенными”, и священство существует ради милосердия и помощи, не для грехов, за исключением великого акта искупления.

Таким образом, мы рассмотрели три основных момента (или, если желаете, два основных момента и третий, а именно защиту, что является дополняющим два первых), образующих вступление к учению послания. Все остальное является пробным применением того, что заключено в уже рассмотренной части: во-первых, жизнь была дана в общении с Отцом и Сыном; во-вторых, сущность Бога в свете, который выявляет ложность всякой претензии на общение со светом, когда жизнь проходит во мраке; в-третьих, видение того, что грех в нас, что мы можем согрешить, хотя очищены пред Богом и можем наслаждаться светом, имея заступничество, которое Иисус Христос, праведник, всегда может явить перед Богом на основании той правды, которая всегда присутствует с ним, и пролитой им за наши грехи крови, чтобы восстановить наше общение, которое мы потеряли по нашей преступной небрежности.

Теперь Дух приступает к изложению характерных особенностей божественной жизни, при которой мы освящены к покорности Иисуса Христа. Иными словами, мы должны быть послушны и следовать тем же принципам, которым следовал Иисус, для которого воля его Отца была побуждением к действию и правилом действия. Это покорность жизни, в которой исполнение воли Бога являлось пищей и питьем, но не под властью закона, чтобы получить жизнь. Жизнь Иисуса Христа была жизнью в послушании, и в ней Он в полной мере наслаждался любовью своего Отца, будучи испытанным во всех ситуациях и достойно выдержав все испытания. Его слова, его заповеди были выражением той жизни; они являются путеводителем такой же жизни в нас и должны проявлять его влияние на нас, влияние того, кто произносил их.

Закон обещал жизнь тем, кто покорится ему. Христос сам есть жизнь. Эта жизнь была дарована нам - верующим. Вот почему эти слова, являющиеся выражением той жизни, в ее совершенстве в Иисусе, направляют нас и руководят нами согласно этому совершенству. Кроме того, эта жизнь оказывает на нас влияние, которое выражается через заповеди. Поэтому мы должны подчиняться и поступать, как поступал Он. Вот два основных указания к действию. Недостаточно лишь хорошо себя вести - мы должны подчиняться, ибо над нами существует власть. Это и есть существенный принцип праведной жизни. С другой стороны, послушание христианина, как это доказывает сам Христос, не есть то, что мы часто думаем. Мы называем послушным ребенка, который, имея свою собственную волю, тем не менее подчиняется родителям сразу же, как только они начинают, являя свою власть над ним, препятствовать осуществлению им своей воли. Однако Христос никогда не был послушным таким вот образом. Он пришел исполнить волю Бога. Послушание было его формой бытия. Воля его Отца была побуждением, и вместе с любовью, которая всегда была неотделимой от этого, она являлась единственным мотивом каждого его поступка и каждого порыва. Такая покорность называется, собственно говоря, христианской. Это новая жизнь, которой радостно исполнять волю Христа, признавая его полную власть над собой. Мы считаем себя умершими для всего остального, мы живем для Бога и не принадлежим себе. Мы знаем только Христа, поскольку живем его жизнью, ибо плоть не знает его и не может понять его жизнь.

Теперь, когда жизнь является послушанием, каждый, кто говорит: “Я познал Его”, но не соблюдает его заповеди, есть лжец, и нет в нем истины. Здесь не сказано, что “тот обманывает себя”, ибо вполне возможно, что он и не обманывается, как происходит в другом случае, когда кто-то воображает себе общение, потому что здесь действует воля, и человек знает это, если исповедуется. Но исповедь здесь поддельная, и человек является лжецом, и той истины, какая есть в познании Иисуса и которую он исповедует, нет в нем.

Сейчас следует сделать два замечания. Во-первых, дело в том, что апостол видит вещи всегда такими, какими они являются сами по себе в абстрактном понятии, без всех тех отклонений, которые вызваны другими вещами, среди которых оказываются или с которыми связаны первые. Во-вторых, те выводы, которые делает апостол, не являются формальными рассуждениями, смысл которых, соответственно, лежит на поверхности самого факта. Он опирается на великое духовное начало, чтобы никто не смог увидеть значение его доводов, не познав сам факт, масштабы данного принципа и, в частности, то, чем является жизнь Бога по своей сущности, по своему характеру и в своем проявлении. Но, не имея ее, мы не сможем ничего понять в ней. И, действительно, авторитет апостола и авторитет Слова должны убедить нас, что это так, и этого достаточно. Однако связующие звенья его проповеди не будут поняты, если не иметь той жизни, которая толкует его слова и сама истолковывается тем, что говорит апостол.

Я возвращаюсь к тексту: “А кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась”. Именно таким образом мы осознаем, что знаем его. “Слово Его” имеет гораздо более широкий смысл, чем “заповеди Его”. Иными словами, в то время, как оба этих понятия подразумевают покорность, слово - это нечто менее внешнее. “Заповеди Его” здесь представляют собой детали божественной жизни. “Слово Его” содержит ее полное выражение: дух той жизни. Это универсальная и абсолютная истина: жизнь - божественная жизнь, явленная в Иисусе и сообщенная нам. Видели ли мы ее в Христе? Сомневаемся ли мы, что это любовь и что любовь Бога проявилась в этом? Ведь если я соблюдаю его слово, если цель и средства той жизни, выраженной этим словом, поняты таким образом и достигнуты, то любовь Бога совершенна во мне. Апостол Иоанн, как мы уже видели, всегда говорит абстрактно. Если в любой данный момент я действительно не соблюдаю это слово, то в этом смысле я не осознаю его любви и прекрасное общение с Богом нарушено, ибо его слово выражает его сущность, и я соблюдаю его. Это есть духовное общение с его природой во всей его полноте, общение с природой, в которой я участвую. Поэтому я знаю, что Он есть совершенная любовь, и я наполнен ею, и это проявляется в моих поступках, ибо то слово является совершенным выражением его самого.

В сущности эти понятия мало чем отличаются, что подтверждает 7-ой стих, гласящий: “Заповедь древняя есть слово, которое вы слышали от начала”. Можно сказать, что заповедь является словом Христа, и это совершенная истина. Но я сомневаюсь, можно ли сказать, что слово - это заповедь. И это заставляет нас почувствовать какую-то разницу. Замечателен контраст стихов 4 и 5, и все дело здесь в том, что человек либо обладает, согласно Слову, божественной жизнью, зная и полностью осознавая то, чем он владеет, или не обладает ею. “Кто говорит: “я познал Его”, но заповедей Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем истины”, - ибо истиной является только то, что “слово Его” открывает. И если мы живем как творение, выражением которого является слово Христа, и поэтому познаем его через слово, то мы подчиняемся этому слову. С другой стороны, обладая этой жизнью, являясь участниками этой божественной природы, мы имеем в себе любовь Бога, имеем заповедь Христа, его слово, совершенную любовь Бога, поступаем подобно Христу, а жизнь Христа передается нам таким образом, что его заповедь действительно пребывает в нем и в нас, и мы ходим во свете, любя своих ближних. Как обильна цель благословений! Привилегии, о которых здесь идет речь, следующие: знание Христа, пребывание в нем, нахождение во свете. Доказательством оправдания первой привилегии является покорность. Ведь если мы пребываем в Христе (а это мы знаем, соблюдая его слово), то обязаны поступать так, как Он. То, что последняя претензия является истинной, доказано любовью к нашим братьям. Во-вторых, наш долг - поддерживать свое хождение на высоте хождения Христа. Но одно хождение еще не является доказательством нашего пребывания в нем и соблюдения нами его слова. Заметьте, что не сказано: “Мы знаем, что верим”, ибо не об этом здесь идет речь, но: “Узнаем, что мы в Нем”.

Позвольте мне добавить, что апостол никогда не использует эти доказательства, потому что они слишком часто встречаются, чтобы в них сомневаться. Стихи 12 и 13 явно подтверждают, что Иоанн говорит о тех, к кому он обращается, как об окончательно прощенных, имеющих Духа усыновления, иначе он не писал бы им. Всех, даже самых маленьких и слабых, он считает таковыми. Другие пытались ввергнуть их в сомнения, однако апостол призывает, чтобы их сердца были уверены пред Богом, чтобы они не поддавались всяким сомнениям, ибо они имеют всего Христа и являются совершенными христианами, имеющими вечную жизнь. Только таким способом, имея это, они смогут сохранить твердую уверенность, даже если их будут разубеждать в том, что они получили вечную жизнь. Они получили прощение, стали сыновьями. Если бы другие стали ввергать их в сомнения, у них, как пишет апостол, не было бы причины сомневаться.

Я не сомневаюсь, что это является истинным значением сказанного в Иоан. 8, 25: “От начала Сущий, как и говорю вам”. Сказанное им полностью выражало его природу. То, кем Он был, передают его слова. Итак, это та жизнь, которая передана нам, но это была любовь Бога среди людей и в человеке. И эта жизнь - наша с вами жизнь, а слово Христа дано нам, чтобы познать ее, и если соблюдать его, то любовь явится в нас во всей своей глубине.

Следовательно, таким образом нам известно, что мы - в нем, ибо мы знаем, чем является Он в единстве его природы. Итак, если мы говорим, что пребываем в нем, то это очевидно из того, что мы теперь видим в данном нам апостолом наставлении, что нам следует поступать так, как Он поступал. Наши поступки фактически являются выражением нашей жизни, а эта жизнь есть Христос, познанный через его Слово. А поскольку она познается через его Слово, то мы, которые обладаем этой жизнью, принимаем на себя духовную ответственность, заключающуюся в том, чтобы следовать ей, иными словами, поступать, как Он поступал. Ибо то слово является выражением его жизни.

Послушание же, именно как послушание, является, таким образом, скорее нравственной характерной особенностью жизни Христа в нас. Однако это является доказательством того, что в христианском мире неотделимо от жизни Христа в нас: мы пребываем в нем. Нам известно, что мы не просто знаем его, но и пребываем в нем. Наслаждение совершенной любовью Бога на пути повиновения дает нам через Святого Духа осознание того, что мы в нем. Однако если я в нем, то я не могу быть в точности таким, каким был Он, ибо Он был совершенно безгрешен. Но я должен поступать так, как поступал Он. Следовательно, я знаю, что я - в нем. Но если я признаю, что пребываю в нем, то моя душа и сердце полностью там, и я должен поступать, как поступал Он. Принципы, формирующие уклад нашей жизни, таковы: послушание, как основной из них, соблюдение его слова, чтобы совершенная любовь Бога пребывала во мне, а также знание того, что я в нем.

В стихах 7 и 8 представлены две формы правила этой жизни - две формы, которые, более того, соответствуют тем двум началам, о которых мы только что говорили. Апостол Иоанн пишет не новую заповедь, а древнюю заповедь: слово Христа от начала. Если бы не так, если бы она была в этом смысле новой, то было бы гораздо хуже для того, кто ее выдвигает, ибо она не была бы больше выражением совершенной жизни самого Христа, а являлась бы чем-то другим, возможно, фальсификацией того, о чем говорил Христос. Это совпадает с первым принципом, то есть имеется в виду послушное исполнение заповедей, заповедей Христа. Сказанное им было выражением того, чем Он был. Он мог заповедовать, чтобы они любили друг друга, как Он возлюбил их (сравните с заповедями блаженства).

Новая заповедь - “истинный свет уже светит”. В каком-то другом смысле это была и новая заповедь, ибо (силой Духа Христа, объединенного с ним и черпающего нашу жизнь из него) Дух Бога продемонстрировал результат этой жизни, открыв новым образом прославленного Христа. И теперь это была не только заповедь, но, как нечто истинное в Христе, это было заключено в его собственных как участниках его природы, пребывающих в нем, а Он в них.

Через это откровение и через присутствие Святого Духа “тьма проходит и истинный свет уже светит”. На небесах не будет другого света, и только тогда этот свет явится всем в безоблачной славе.

В мире еще много тьмы, но что касается света, то он действительно уже светит.

Та жизнь, о которой говорится в Иоан. 1, 4, теперь представлена, как свет человеков (ст. 9), только еще ярче, с верой, что Христос ушел, но его свет очень ярко светит через разорванную завесу. Мы уже обсуждали притязания знать его, пребывать в нем. Теперь мы имеем право пребывать во свете, и пребывать в нем перед тем, как Дух Бога подробно коснется детально этой жизни в доказательство ее существования для души, в ответ соблазнителям, стремящимся запугать христиан новыми утверждениями, будто бы христиане в действительности не обладают жизнью Отца и Сына. Истинный свет уже светит. И этот свет - Бог, его божественная природа. И, как таковой, свет является средством осуждения самих обольстителей, выявляя еще одно качество, связанное с нашим пребыванием во свете, то есть с Богом, полностью открывшимся. Христос был в этом мире светом. И мы поставлены быть светом, и в этом мы рождены от Бога. И тот, кто имеет такую природу, любит своего брата, ибо разве Бог не есть любовь? Разве Христос не возлюбил нас, не постеснявшись назвать нас братьями? Могу ли я иметь его жизнь и его природу, если не люблю своих братьев? Нет. Тогда я нахожусь во тьме и не имею света на своем пути. Любящий своего брата пребывает во свете, природа Бога действует в нем, и он пребывает в ярком духовном познании этой жизни, в присутствии Бога и общении с Богом. Если кто ненавидит своего брата, то ясно, что он не пребывает в божественном свете. Имея чувства, отвечающие природе, противоречащей Богу, может ли он претендовать на то, чтобы находиться во свете?

Более того, не может быть сомнений в том, кто любит, ибо он ходит в божественном свете. В нем нет ничего, что бы заставило другого сомневаться в нем, ибо откровение в благодати природы Бога, несомненно, не сделает того, что противно Богу; именно это и проявляется в любящем своего брата.

Читатель здесь себе в назидание может сравнить это с тем, что сказано в Еф. 4, 1-5.12, где эти два имени Бога, используемые только для раскрытия его природы, используются также для того, чтобы показать путь христиан и истинную их сущность. Только согласно этому Святой Дух открывает устами Павла волю и дело Бога в Христе. У Иоанна показана больше божественная природа.

Отрывком 1 Иоан. 1,1 - 2,11 завершается вступление первой части данного послания. Здесь сначала повествуется о привилегированном положении христиан, говорится о нашем истинном положении, мы предостерегаемся от возможного паде ния. Затем, начиная со второго стиха 2-ой главы, подтверждается мысль о том, что христиане занимают истинно привилегированное положение, имея согласно повествованию, следующие привилегии: повиновение, братскую любовь, знание Христа, пребывание в Христе, наслаждение совершенной любовью Бога, пребывание в том, кто во свете, формирование условий, что подтверждается таким образом.

Утвердив два великих принципа, повиновение и любовь, как доказательство обладания божественной природой Христа, познанного как жизнь, и нашего пребывания в нем, апостол обращается уже лично к христианам и показывает, на основе явленной благодати, их положение в зависимости от трех различных степеней зрелости. Рассмотрим теперь это вводное, но весьма важное обращение апостола.

Он начинает с призыва ко всем христианам, к которым он обращается, называя их “дети”. Так называет их престарелый апостол, являя к ним любовь. И поскольку он в стихе 1 призывал их не грешить, то теперь он обращается еще и для того, чтобы сообщить им, что грехи прощены им ради имени Иисуса. В таком прочном положении находились все христиане, и это было даровано Богом всем им вместе с верой, чтобы они могли прославить его. Апостол не позволяет им сомневаться в том, что они прощены. Он пишет им, потому что они являются таковыми.

Далее мы находим три категории христиан: отцы, юноши и отроки (дети). Апостол дважды обращается к каждой категории христиан: к отцам, юношам и отрокам. К отцам он обращается в первой части 14-го стиха; к юношам - начиная со второй его части и до конца 17-го стиха; к детям - начиная со стиха 18 и включая 27-ой стих. В 28-ом стихе апостол опять обращается ко всем христианам, называя их “детьми”.

Отцов во Христе отличает то, что они “познали Безначального” - Сущего от начала, то есть Христа. И это все, что апостол имел сказать о них. Все следует из этого. Иоанн лишь повторяет то же самое, когда, меняя свою форму выражения, снова обращается к этим трем категориям христиан. Отцы познали Христа. Это итог всего христианского опыта. Плоть осуждена, распознана, как бы далеко она ни проникала и ни смешивалась с Христом в наших чувствах. Ее узнают опытным путем как негодную, и в результате испытаний Христос остается один, свободным от всяких примесей. Отцы научились отличать то, что имеет лишь внешность добра. Они не заняты опытами, это значило бы для них быть занятыми собой, своей душой. Все это - пройденный этап. Один Христос остается нашей частью, не смешиваясь ни с чем другим; именно Он отдал нам себя. Более того, Он познан гораздо лучше, они познали на опыте и подробно, что Он из себя представляет, познали его в радости общения с ним, при осознании своей слабости, познали его преданность, щедрость его милосердия, его умение понять их нужды, познали его любовь, откровение его полноты, поэтому теперь они могут сказать: “Я знаю, в кого верю”. Их характеризует привязанность к нему. Таковы “отцы” во Христе.

Вторую категорию христиан представляют “юноши”. Их отличает духовная сила в борьбе с сатаной, т.е. энергия веры. Они победили лукавого. И апостол говорит об их характере пребывания в Христе. Они сражаются, и сила Христа проявляется в них.

Третью категорию христиан представляют “отроки”. Они знают Отца. Мы видим здесь, что Дух усыновления и свободы характеризует самых маленьких детей как верующих во Христа, то есть показывает, что вера не есть результат развития. Мы обладаем ею, потому что мы христиане, и это всегда отличительная черта начинающих верующих. Напротив, нечто иное отличает тех, которые теряют ее.

Обращаясь к юношам, апостол развивает свою мысль и вдобавок предостерегает их. Он говорит: “Вы сильны, и слово Божие пребывает в вас”. Это важная характеристика. Слово есть откровение Бога, и, применяя Христа к сердцу так, чтобы мы, таким образом, имели стимулы, формирующие душу и руководящие ею, оно свидетельствует на основе состояния души и признаний, имеющих божественную силу в нас. Это меч Духа в нашем столкновении с миром. Мы сами сформированы тем, о чем свидетельствуем в наших отношениях с этим миром, и это в нас соответствует силе Слова Бога. Лукавый, таким образом, побежден, ибо он способен только разжигать в нас мирские страсти, тогда как слово Бога, пребывая в нас, удерживает нас в совершенно иной сфере мысли, в которой иная природа формируется и укрепляется через божественное общение. Юноши имеют тягу ко всему мирскому, им присущи юношеский пыл, сила их возраста, отклонение в сторону от истинного пути. Юноша должен остерегаться всего этого, полностью отделяясь от этого мира и всего, что присуще миру, потому что всякий, возлюбивший этот мир, лишен любви Отца, ибо все, присущее этому миру, не от Отца. Отец имеет свой собственный мир, средоточием и славой которого является Христос. Похоти плоти, похоти очей, житейская гордыня - все это от мира и характеризует его. Действительно, только это присуще миру, и больше ничего, только это движет им. Все это не от Отца.

Отец является источником всего, что отвечает его душе, - всякой благодати, всякого духовного дара, славы, небесной святости, всего того, что было явлено в Христе Иисусе. И это грядет: весь мир грядущей славы, центром которой является Христос. И все это имело только крест в качестве своего удела на земле. Однако апостол говорит здесь об источнике мирского, указывая на то, что не Отец является источником этого.

Но этот мир проходит, а всякий, исполняющий волю Бога, каждый, кто, проходя через этот мир, избирает своим путеводителем не мирские страсти, а волю Бога - волю, которая отвечает его сущности и выражает ее, - такой человек пребудет вовек, согласно той природе и той воле, которым он следует.

Мы видим, что этот мир и Отец со всем, что от него, плоть и Дух, дьявол и Сын противостоят друг другу. Все то, о чем говорилось, принципы, действующие в нас и характеризующие наше существование и наше положение, и противостоящие друг другу конфликтующие начала добра и зла не имеют неопределенности (возблагодарим за это Бога!) относительно исхода борьбы, ибо слабость умирающего Христа сильнее сил сатаны. Сатана бессилен против всего, что совершенно. Христос пришел, чтобы разрушить дела дьявола.

Обращаясь к отрокам, апостол говорит главным образом о тех опасностях, которым они подвергаются со стороны обольстителей. Он предостерегает их с нежной любовью, одновременно напоминая им, что все источники духовности и силы были открыты и принадлежат им. Речь идет о “последнем времени”, не о последних днях, а о времени, носящем характер завершения, принадлежащем к сфере отношений Бога с этим миром. Должен прийти антихрист, и уже появилось много антихристов; именно это указывает на наступление “последнего времени”. Это не просто грех, не просто нарушение закона. Но Христос уже приходил, и теперь, когда Он покинул землю и был скрыт от мира, появилось явное противодействие тому особому откровению, которое было дано людям. Это было не просто сомнение или неверие по невежеству, оно приняло форму явного своеволия, направленного против Иисуса. Противники Иисуса, возможно, верили всему, чему верят иудеи, поскольку все это уже было открыто миру, но что касается свидетельства Бога, данного через Иисуса Христа, то они встретили его враждебно. Они не признавали Иисуса за Христа, они отвергли Отца и Сына. Все это, как вероисповедание, носит истинный характер антихриста. Он может верить или притворяться верующим в то, что должен прийти Христос, и тем не менее выдавать себя за него. Антихрист не принимает христианство в двух аспектах: с одной стороны, в личности Иисуса предусматривается исполнение обетований, обещанных иудеям, а с другой - вечные небесные благословения, явленные в откровении Отца через Сына. Антихриста прежде всего характеризует то, что он отрицает Отца и Сына. Отвергать то, что Иисус есть Христос, действительно означает иудейское неверие, формирующее характер антихриста. То, что придает характер антихриста, так это отрицание основы христианства. Он - лжец, потому что отрицает, что Иисус есть Христос. Следовательно, это отрицание является делом отца лжи. Но и сами неверные иудеи и без антихриста сделали в этом плане очень много. Отвергать Отца и Сына свойственно антихристу.

Но есть и еще кое-что большее. Антихристы вышли от христиан. Отступничество христиан уже имело место. Нельзя полагать, что это были истинные христиане, но отступники были среди христиан и вышли от них (как же поучительно это послание и для наших современников!). Таким образом открылось то, что они не были истинной паствой Христа. Все это имело тенденцию пошатнуть веру детей в Христа. Апостол старается укрепить их веру. Существовало два средства укрепить их веру, внушившие апостолу уверенность. Во-первых, христиане имели помазание от Святого; во-вторых, то, что было от начала, являлось пробным камнем для всякого нового учения, а они уже владели тем, что было от начала.

Пребывание Святого Духа в них, их помазание и духовное знание и та истина, которую они приняли от начала, то есть полное откровение Христа, - вот что являлось надежной защитой от обольстителей и обольщений. Можно преодолеть всякую ересь, всякое заблуждение и развращенность, имея первое и божественное откровение истины, если помазание от Святого пребывает в нас, чтобы осуждать все это. Такое помазание имеют даже самые молодые христиане, и их следует вдохновлять, чтобы они осуществили его, о чем нежно и предупреждал их здесь апостол.

Суть антихриста состоит в том, что он отвергает Отца и Сына. Опять явилось неверие в своей иудейской форме, ибо иудеи признавали Мессию (Христа), однако отрицали, что Иисус есть Христос. Нашей надежной защитой от этих обольщений является помазание от Святого, но особым образом связанное со святостью Бога, что позволяет нам ясно видеть истину (еще одна характерная особенность Духа), и, во-вторых, то, что пребывает в нас и что мы слышали от начала. Это, очевидно, то, что мы читаем в Писании. Заметьте, что “эволюция” не является тем, что мы имеем от начала. Самим своим названием она в корне противоречит защите, о которой напоминает апостол. То, что проповедует собрание как развитие истины, всякий раз когда оно принимает ее, не является тем, что было услышано от начала.

Здесь следует отметить еще один момент, на который указывает апостол в данной главе. Люди имеют склонность каким-то неясным образом представлять Бога как Отца, заявляя, что имеют его без Сына, Иисуса Христа. Однако такого не может быть, ибо всякий, не принимающий Сына, не имеет и Отца. Ведь именно через него нам открылся Отец, в нем Отец был познан нами.

Если истина, которую мы обрели от начала, пребывает в нас - значит, мы пребываем в Сыне и в Отце, ибо эта истина открыта Сыном и является его откровением, который сам есть истина. Это живая истина, если она пребывает в нас. Таким образом, обладая ею, мы обладаем Сыном, а в Сыне и Отцом. Мы пребываем в ней, и через это имеем вечную жизнь.

Итак, апостол Иоанн имеет счастливую уверенность в том, что помазание, которое христиане получили от него, пребывает в них, а потому они не нуждаются, чтобы кто-то учил их, поскольку это самое помазание учит их всему. Это помазание истинно и неложно, ибо сам Святой Дух действует в Слове, являющемся откровением истины о самом Иисусе, и в нем нет лжи. Поэтому дети должны пребывать в нем согласно тому, чему Слово их научило.

Заметьте также, что результат научения различению истины помазанием свыше носит двойственный характер. Христиане знали, что истина неложна, ибо она от Бога, но все, что не относится к ней, есть ложь. Они знали, что это помазание, научившее их всему, истинно и что нет в нем лжи. Это помазание учило их всему, иными словами, всей истине как истине Бога. Поэтому то, что не было истиной, являлось ложью, и не было лжи в этом помазании. Точно так же и овцы слышат голос доброго пастыря; если другой кто позовет их, то это не его голос, и этого достаточно, чтобы они испугались и разбежались, потому что другой голос незнаком им.

28-м стихом завершается серия призывов к трем категориям христиан. Апостол опять обращается ко всем христианам (ст. 29). Мне кажется, что этот стих перекликается с 3-ей главой первого послания Коринфянам.

Закончив свое обращение к тем, которые все вместе находились в общении с Отцом, апостол обращается к важнейшим принципам божественной жизни, божественной природы как явившейся во Христе, чтобы испытать тех, кто претендует на участие в ней. Он делает это не с целью заставить верующих сомневаться, но для того, чтобы отбросить все ложное. В повторном своем обращении в 28-ом стихе апостол сказал о явлении Иисуса. Это представляет Господа полностью раскрывшим свою сущность и дает возможность проверить утверждения тех, кто называет себя его именем. Существует два доказательства, имеющие отношения к божественной жизни, и третье, являющееся дополнительным, как привилегия: праведность или послушание, любовь и Святой Дух.

Далее отмечу то, каким удивительным образом здесь говорится о Боге и Христе как о единой сущности или личности: не как в доктрине о двух природах, но Христос занимает мысли апостола, и тот говорит о нем в одном предложении как о Боге и одновременно как о человеке. Посмотрите на 28-ой стих: “Он явится”. В 29-ом стихе сказано, что “всякий, делающий правду, рожден от Него”. Значит, мы - дети Бога. Но мир не знал его. Теперь это Христос, пребывающий на земле. В гл. 3, 2 сказано, что “мы теперь дети Божии”, но в том же стихе говорится, что когда Он явится, то мы “будем подобны Ему”. Но что еще прекраснее, так это то, что апостол отождествляет нас с ним, называя нас “детьми”, потому что мы связаны с ним. Мир не знает нас, потому что не знал его. Мы знаем, что будем подобны ему, когда Он явится. Нам отведено то же место здесь и там!

Праведности нет во плоти. Если она действительно обнаруживается в ком-то, то этот человек рожден от него, он заимствует свою природу от Бога во Христе. Мы можем заметить, что такая праведность была явлена в Иисусе; мы знаем, что Он праведник, потому что нам известно, что “всякий, делающий правду, рожден от Него”. Это та же самая природа, явленная через те же самые плоды.

1Иоанна 3

Итак, сказать, что мы рождены от него, - значит, сказать, что мы дети Бога. Какую же любовь даровал нам Отец, что мы можем называться его детьми! Поэтому мир не знает нас, ибо он не знал его. Апостол опять говорит здесь о его пришествии и о том, как это скажется на нас. Мы - дети Бога, это наше настоящее, надежное и известное положение, ведь мы рождены от Бога. То, какими мы будем, еще не открылось. Но мы знаем, что, находясь в родственных отношениях через Иисуса с Отцом, имея его самого своей жизнью, мы уподобимся Господу, когда Он явится. Ибо именно нам уготовлено видеть его таким, каким Он является сейчас, находясь со своим Отцом, от которого исходит жизнь, явленная в нем и переданная нам, и мы явимся в той же славе.

Иоанн обычно использует слово “дети”, а не “сыны”, поскольку это слово яснее выражает мысль о том, что мы из одной семьи. Мы - как и Христос в этом мире, и мы таковыми будем, когда Он явится.

Имея же надежду увидеть его таким, каков Он есть, зная, что я буду совершенен, как Он, когда Он явится, я стремлюсь быть подобным ему и теперь, насколько это возможно, поскольку я уже имею эту жизнь и Он во мне и является моей жизнью.

Это и есть мерило нашего практического очищения. Мы не так чисты, как Он чист, но мы принимаем Христа таким, каким Он является на небесах, за образец и критерий нашего очищения; мы очищаемся, чтобы быть такими же совершенными, как Он, когда Он явится. Прежде чем противополагать принципы божественной жизни дьяволу, апостол представляет нашему вниманию истинное мерило чистоты (несколько позже он представит нам и критерий любви) для детей, поскольку они являются участниками его природы и имеют те же отношения с Богом.

“И всякий, имеющий сию надежду на Него...” Здесь следует сделать два замечания. Во-первых, “надежда на Него” - это надежда, имеющая Христа своей целью. Во-вторых, удивительно видеть то, как апостол на первый взгляд смешивает слова “Бог” и “Христос” в своем послании: он употребляет слово “Его” как для обозначения Христа, так и тогда, когда говорит о Боге. Отчетливо мы можем увидеть принцип этого в конце пятой главы: “ И да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная”. В этих нескольких словах мы имеем ключ к пониманию послания. Христос есть жизнь. Это явно Сын, но это также сам явленный Бог и совершенство божественной природы, являющейся источником жизни для нас, поскольку эта жизнь обнаружилась в Христе как человеке. Таким образом, я могу говорить о Боге и сказать: “Рожденный от него”; но именно в Иисусе был явлен Бог, и от него я заимствую жизнь, поэтому “Иисус Христос” и “Бог” взаимно чередуются. Поэтому о Христе сказано: “Он явится” (гл. 2, 28). Христос - праведник, и всякий, делающий правду, рожден от него. Однако в гл. 3, 1 сказано о рожденных от Бога, “детях Божиих”, но мир не познал его, и здесь говорится о Христе, пребывающем на земле. “Когда откроется” - это опять о Христе, и мы очищаем себя “так, как Он чист”. Существует и много других примеров.

О верующем сказано: “Очищает себя”. Это указывает на то, что он не так чист, как Христос. Соответственно, не сказано, что он чист, подобно тому, как Христос чист (ибо тогда бы в нас не было греха), но верующий очищает себя, чтобы быть чистым, подобно Христу, пребывающему на небесах, чтобы иметь ту же жизнь, какую имеет сам Христос.

Продемонстрировав позитивную сторону чистоты христиан, апостол продолжает говорить о ней под другим углом: как об одном из характерных доказательств жизни Бога в душе человека.

Тот, кто совершает грех (не нарушает закона, но), - делает и беззаконие. В Рим. 2, 12 это слово используется в противоположность термину “нарушение закона” или “согрешение под властью закона”. То есть данное греческое слово, обычно используемое для обозначения того, что переводится как “нарушение закона”, здесь применяется в значении “грешить, не имея закона” в противоположность “согрешению под властью закона и наказанию законом”. Я не колеблясь заявляю, что это изменение относительно определения греха - весьма серьезная вещь.

Человек ведет себя несдержанно, не подчиняясь правилам закона. Он не обуздывает свои прихоти, ибо грех есть действие без оглядки на закон или на другую власть, действие своевольное. Христос явился исполнять волю своего Отца, а не свою. Но Христос явился, чтобы снять с нас наши грехи, и в нем нет греха, поэтому всякий, делающий грех, выступает против цели явления Христа; он противодействует той природе, в которой мы, поскольку Христос есть наша жизнь, имеем участие. Поэтому всякий, пребывающий в Христе, не делает греха, а всякий, делающий грех, “не видел Его и не познал Его”. Итак, мы видим, что все зависит от участия в жизни и природе Христа. Так давайте же не будем себя обманывать! Всякий, делающий правду, есть праведник, как и Иисус праведен, ибо, участвуя в жизни Христа, человек открывается Богу во всем совершенстве того, кто является главой и источником такой жизни. Таким образом, мы подобны Христу пред Богом, потому что Он сам действительно является нашей жизнью. Не наша деятельная жизнь является мерилом нашего приятия, а Христос. Ведь Христос - наша жизнь, и если мы приняты Богом согласно его превосходству, то только потому, что являемся участниками его жизни.

Заметим, что осуждение больше, чем отрицание. Всякий, делающий грех, - от дьявола и имеет одну природу с ним, ибо “сначала диавол согрешил”, и его истинный характер подобен дьявольскому. Христос явился, чтобы разрушить дела дьявола. Как же может тот, кто разделяет характер этого врага Бога, врага человеческих душ, находиться вместе с Христом?

С другой стороны, всякий, рожденный от Бога, не делает греха. И ясно почему. Он становится сопричастником божественной природы, наследует свою жизнь от него, в нем начало божественной жизни, семя Бога пребывает в нем, и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Эта новая природа не имеет в себе греховного начала, чтобы совершать грех. Разве может быть такое, чтобы божественная природа грешила?

Определив, таким образом, эти два семейства- семейство Бога и семейство дьявола, - апостол добавляет еще один признак, отсутствие которого свидетельствует о том, что человек не от Бога. Он уже говорил о правде, теперь он добавляет к ней и братскую любовь. Ибо о ней поведал ученикам сам Христос, заповедав им любить друг друга. В 12-ом стихе апостол показывает, что ненависть к брату вызвана тем, что дела одного праведны, а дела другого злы. Более того, мы не должны удивляться тому, что мир ненавидит нас, ибо мы знаем, что перешли от смерти в жизнь, потому что любим своих братьев. Если эта любовь является существенным доказательством того, что мы возрождены, то вполне естественно, что эту любовь нельзя найти в мирских людях. Однако дело в том, что всякий, не любящий своего брата (печальная мысль!), пребывает в смерти. Вдобавок к сказанному, “всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца... никакой человекоубийца не имеет жизни вечной”. Отсутствие божественной природы есть смерть. Более того, ветхий человек действует в противоречии с божественной природой, он ненавидит и действует в духе смерти, а поэтому он - человекоубийца.

Далее, как в случае с правдой и чистотой, мы имеем Христа как мерило этой любви. Мы познаем эту любовь в том, что Христос положил за нас свою жизнь, и мы должны полагать свои жизни за братьев. Далее, если наш брат терпит нужду в то время, как мы имеем достаток в этом мире, и мы не помогаем ему в нужде, то разве пребывает в нас та божественная любовь, которая заставила Христа положить свою жизнь за нас? Именно по этой настоящей и действенной любви мы узнаем, что пребываем в истине и что наша душа успокоена и уверена перед лицом Бога. Ибо если у нас на совести ничего нет, то мы уверены в его присутствии, но если наше сердце осуждает нас, то Бог знает еще больше.

Если мы любим ближних пред его лицом и делаем благоугодное пред ним, то, чего ни попросим, получим от него. Ибо, поступая с такой уверенностью пред его лицом, мы доверяем душу и ее желания этому благословенному влиянию, будучи наставленными радостью общения с ним во свете его лица. Именно Бог оживляет сердце. Эта жизнь и эта божественная природа, о которой говорится в послании, пребывают в полной активности и освещены и движимы тем божественным присутствием, в котором они находят удовольствие. Таким образом, наши просьбы исполняются только в том случае, если желания возникают тогда, когда эта жизнь и наши мысли заполнены присутствием Бога и общением с его природой. И Он дает от своей силы для исполнения этих желаний, источником которых является Он сам, - желаний, которые сформированы в душе его же откровением.

Итак, каждый, кто сохраняет его заповедь, пребывает в нем, и Он пребывает в покорном ему. Возникает вопрос: Бог или Христос имеется здесь в виду? Апостол Иоанн, как мы уже видели, взаимозаменяет их в своих рассуждениях. Иными словами, Святой Дух объединяет их в нашем сознании. Мы в нем, который праведен, то есть в Сыне Бога, Иисусе Христе. Это Христос, который представляет Бога людям в человеческой жизни, а для верующего Он является сообщением божественной жизни, так что и Бог пребывает в нем. Христос передает это через откровение, божественно прекрасное и совершенное, открывающее ту природу, которую верующий разделяет силой Святого Духа, пребывающего в нем, так что эта любовь одинаково проявляется и приносит радость всем.

Но какая удивительная благодать - обрести жизнь и природу, с помощью которой мы получаем возможность обладать самим Богом, который пребывает в нас, и благодаря чему, поскольку эта жизнь и природа во Христе, мы фактически наслаждаемся общением с Богом, этой близостью к Богу! Имеющий Сына имеет жизнь, но ведь и Бог пребывает в нем как часть, а также как источник этой жизни, и тот, кто имеет Сына, имеет также Отца.

Какие замечательные звенья жизненно важной и живой радости, полученной через сообщение божественной природы того, кто является ее источником, и все это соответственно ее совершенству во Христе! Таков христианин по благодати. И потому еще христианин послушен, что эта жизнь в человеке Христе (и таким образом она стала нашей) была самой покорностью и примером истинных отношений человека с Богом.

Праведность на деле является свидетельством того, что мы рождены от того, который по своей природе есть источник этой праведности. Находясь среди мирской ненависти, мы знаем, что перешли от смерти в жизнь, потому что любим братьев. Итак, имея добрую совесть, мы имеем дерзновение к Богу, и мы получим от него все, что попросим, если будем покорны ему и будем делать благоугодное пред ним. Поступая так, мы пребываем в нем, а Он в нас.

Здесь о пребывании в нем говорится в первую очередь, потому что оно является практическим выполнением покорности души. Ведь о его пребывании в нас говорится отдельно; о нем узнается по Духу, данному нам, чтобы сохранить нас от неверного пути, на который мы можем встать под влиянием злых сил. В гл. 4, 7 апостол опять возвращается к этому, говоря о любви Бога.

Итак, здесь представлено третье доказательство христианских привилегий. Дух, которого Он дал нам, является доказательством того, что Он сам пребывает в нас; это есть проявление присутствия Бога в нас. Здесь апостол не добавляет, что и мы пребываем в нем, потому что речь идет о проявлении присутствия Бога. На это указывает присутствие Духа. Однако в пребывании в нем есть, как мы увидим далее, наслаждение его сущностью и, соответственно, духовное общение с его природой. Как мы уже видели, каждый, кто послушен, имеет это. Здесь говорится о присутствии Святого Духа в нас. Но присутствие Бога в нас от благодати и благодаря силе Духа предусматривает также общение с божественной природой. И мы пребываем в нем, от кого заимствуем эту благодать и все духовные формы этой природы, заимствуем в общении с ним и в практической жизни. Об этом апостол говорит в 12-ом 16-ом стихах 4-ой главы.

Действенная праведность или послушание, братская любовь, проявление Духа Бога - все это служит доказательством нашей связи с Богом. Покорно исполняющий заповеди Господа, являющий праведность на деле пребывает в нем, а Он в нем. Данный нам Святой Дух является доказательством того, что Он пребывает в нас.

1Иоанна 4

Итак, чтобы использовать последнее доказательство, требовались предусмотрительность и осторожность, ибо даже во времена апостолов появилось уже много лжепророков, которые делали вид, что имеют связь со Святым Духом, и вкрадывались в общество христиан. Поэтому было необходимо научить христиан мерам предосторожности, указав им точный признак истинного Духа Бога. Первым признаком было исповедование Иисуса Христа, пришедшего во плоти. Это не просто исповедование того, что Он пришел, но что Он пришел именно во плоти. Во-вторых, истинно знающий Бога слушал апостолов. Таким образом, написанное апостолами становилось пробным камнем для тех, кто претендовал на место проповедника в собрании. Все Слово Бога таково, и это несомненно, однако я ограничусь здесь тем, что сказано в данном отрывке. Действительно, учение апостолов является пробным камнем для всякого другого учения - я имею в виду то, чему они сами непосредственно учат. Если кто-то скажет мне, что другие должны истолковать или разработать учение, чтобы иметь истину и уверенность в вере, то я отвечу: “Вы не от Бога, потому что тот, кто от Бога, слушает апостолов, а вы хотите, чтобы я не слушал их, и что бы вы ни приводили в качестве оправдания, вам не удастся сбить меня с толку”. Дух, который отрицает Иисуса, пришедшего во плоти, есть дух антихриста. Не слушать апостолов - это начальная форма зла. Истинные христиане победили духа заблуждения Духом Бога, который пребывает в них.

Три испытания истинного христианства теперь ясно изложены, и апостол продолжает свои увещевания, рассказывая о полной и близкой нашей связи с Богом, который есть любовь, утверждая такое участие в природе, в которой любовь исходит от Бога, согласно чему мы являемся сопричастниками его природы, и всякий, любящий других, рожден от Бога и знает его (ибо это происходит через веру) как принявший часть его природы. Кто не любит, тот не познал Бога. Мы должны иметь природу, которая любит, чтобы знать, что такое любовь. Ведь тот, который не любит, не знает Бога, ибо Бог есть любовь. Такой человек не имеет никаких чувств, связанных с природой Бога; как тогда ему знать его? А без этого человек может знать и понимать Бога не больше, чем животное понимает человека.

Читатель должен обратить особое внимание на ту особую прерогативу, которая вытекает из всего учения, изложенного в данном послании. Вечная жизнь, которая была у Отца, явилась и была передана нам. Таким образом, мы являемся участниками божественной природы. Любовь, присущая этой природе, действует в нас под влиянием силы Святого Духа, благодаря чему мы имеем общение с Богом, который является источником этой любви; мы пребываем в нем, а Он в нас. Первое - это утверждение истины в нас. Чувства этой природы доказывают, что Он пребывает в нас и что если мы так любим, то сам Бог пребывает в нас. Но Он безграничен, и душа покоится в нем. В то же время мы знаем, что мы пребываем в нем, а Он - в нас, потому что Он дал нам от своего Духа. Однако данный отрывок, такой щедрый на благословения, требует, чтобы мы строго следовали ему.

Апостол начинает с той истины, что любовь от Бога - это его сущность. Он - ее источник. Поэтому тот, кто любит, рожден от Бога, является участником его природы. Тот знает Бога, кто знает, что такое любовь, и Бог является ее полнотой. Это учение ставит все в зависимость от нашего участия в божественной природе.

С одной стороны, это может привести к мистицизму, если мы сосредоточим наше внимание только на нашей любви к Богу и на любви в нас, которая является сутью Бога, как будто было сказано, что любовь есть Бог, а не Бог есть любовь, если мы будем пытаться искать божественную природу в нас самих или сомневаться насчет других, поскольку мы не найдем тех плодов божественной природы в нас, которые желаем найти. В результате тот, кто не любит (и это, как всегда, выражено у Иоанна абстрактно), не познал Бога, ибо Бог есть любовь. Обладание божественной природой необходимо для понимания сути этой природы и для познания того, кто есть ее совершенство.

Но если я стремлюсь познать ее и получить или дать доказательство ее, то это не есть наличие в нас той природы, когда Дух Бога направляет мысли верующих с определенной целью. Апостол говорит, что Бог есть любовь, и эта любовь по отношению к нам проявилась в том, что Он послал в мир своего единородного Сына, чтобы мы получили жизнь чрез него. Доказательством этого является не жизнь в нас, а то, что Бог отдал своего единородного Сына, чтобы мы через это имели жизнь и, более того, нам были прощены наши грехи. Хвала Богу! Мы познали эту любовь, и доказательством этого являются не плоды ее воздействия на нас, а ее совершенство в Боге и даже ее проявление к нам, которое никак не связано с нами самими. Проявление этой совершенной любви является обстоятельством, не зависящим от нас. Мы пользуемся ею, потому что имеем участие в божественной природе и знаем эту любовь через безграничный дар Сына Бога. Проявление и доказательство этой любви состоит именно в этом.

Удивительно видеть, как Святой Дух в послании, которое существенно связано с жизнью Христа и ее плодами в нас, дает доказательство и полную характеристику любви в том, что совершенно не касается нас. Ничего не может быть совершеннее, чем то, как здесь представлена любовь Бога от времен наших прегрешений и до того, как мы будем “иметь дерзновение в день суда”. Бог предусмотрел все: любовь к нам, когда мы были еще грешниками (ст. 9,10), когда стали святыми (ст. 12), когда будем совершенными в том положении, в каком окажемся в день суда (ст. 17). В первых из этих стихов любовь Бога явлена в даре Христа. Во-первых, благодаря ему мы обрели жизнь, а прежде были мертвы; во-вторых, наши грехи искуплены, а прежде мы были грешны. Наше положение рассмотрено во всех отношениях. В следующих указанных стихах представлен великий принцип благодати и то, какова любовь Бога и как познать ее, и это ясно выражено в словах безгранично важных для раскрытия самой сущности христианства. “В том любовь, что не мы возлюбили Бога [ибо это принцип закона], но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши”. Именно через это мы познали, что такое любовь. Она была совершенна в нем, когда мы не имели любви к нему, совершенна в нем потому, что Он проявил ее к нам, когда мы пребывали в грехах, и “послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши”. Апостол, несомненно, утверждает, что только любящий знает Бога. Именно это доказывает привилегию обладания любовью. Однако чтобы познать любовь, мы должны не искать ее в самих себе, а искать ее проявление в Боге. Он дает жизнь, исполненную любви, и умилостивление за наши грехи.

А теперь поговорим о том, что касается обладания любовью Бога и ее привилегий. Если уж Бог так возлюбил нас (именно это Он берет за основу), то и мы должны любить друг друга. “Бога никто никогда не видел”, но если “мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает”. Присутствие Бога и его пребывание в нас возвышает нас в его величественной природе над всеми препятствиями и обстоятельствами, притягивая нас к тем, кто от него. Именно Бог в силу своей природы является источником мыслей и чувств, распространяющихся среди тех, в ком есть эта природа. Это понятно. Как же происходит, что у меня такие же мысли, такие же чувства и симпатии, как и у тех людей, которых я никогда не видел? Почему я связан с ними тесными узами и у меня гораздо больше общего с ними, чем с друзьями моего детства? Да потому, что и в них, и во мне есть общий источник мыслей и чувств, не присущий мирским. И в этом Бог. Бог пребывает в них и во мне. Какое это счастье! какая связь! Разве не Он наполняет наши души собой? Разве не Он дает почувствовать свое присутствие в любви? Несомненно, это так. И коль Он таким образом пребывает в нас, как благословенный источник наших мыслей, то может ли быть страх, или отчужденность, или неуверенность по отношению к нему? Вовсе нет. Его любовь совершенна в нас. Мы знаем его проявление любви в своей душе. Наслаждение божественной любовью, пребывающей в наших душах - второй важный момент в этом замечательном отрывке.

До этого момента апостол Иоанн не говорил, что “мы пребываем в Нем и Он в нас”. Он заявляет об этом теперь. Но если в нас есть братская любовь, то и Бог пребывает в нас. Когда это проявляется, мы ощущаем в себе присутствие Бога как совершенной любви. Она наполняет душу и, таким образом, проявляется в нас. И это ощущение является результатом присутствия в нас его Духа как источника, силы жизни и божественной природы. Здесь говорится, что Он дал нам не “Дух Свой” (доказательство того, что Он пребывает в нас), но “от Духа Своего”. И мы через его присутствие в нас пользуемся божественной любовью, благодаря этому Духу, и, таким образом, мы знаем не только о его пребывании в нас, но и о присутствии Духа, действующего в той природе, которая в нас от Бога, и дающего нам понять, что мы обитаем в нем, ибо Он является той безграничностью и тем совершенством, которое сейчас в нас.

Душа успокаивается этим, радуется ему и избегает всего, что не связано с ним, ощущая в себе ту совершенную любовь, в которой (таким образом пребывая в нем) человек находит себя. Благодаря Духу мы пребываем в Боге; Он дает нам ощущение того, что Он пребывает в нас. Поэтому мы, вкушая и ощущая эту божественную любовь, можем понять то, что недоступно иудеям со всеми их ограничениями, а именно что Отец послал Сына как Спасителя миру. Далее мы увидим и другую особенность этого.

Если мы сравним гл. 4, 12 с Иоан. 1, 18, то это поможет нам лучше понять цель учения апостола Иоанна. Одна и та же трудность, или, если вам угодно, одна и та же истина представлена в обоих случаях. “Бога никто никогда не видел”. Как же это объясняется?

В Иоан. 1, 18 Бога явил “Единородный Сын, сущий в недре Отчем”. Тот, который находится в самой совершенной близости с ним, в самом абсолютном родстве с Богом и вкушает любовь Отца, - этот вечный и совершенный, познавший любовь Отца как его единородный Сын, Он открыл Бога людям таким, каким знал его сам. Заметьте, здесь сказано не “находился в недре”, но “сущий в недре”. В Писании никогда не говорится, что Сын покинул недро Отца, но сказано: “Единородный Сын, сущий в недре Отчем”. Зная таким образом Бога, Он открывает его людям на земле.

Какой же ответ дан в нашем послании на это затруднение? “Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас”. Через передачу нам божественной природы и благодаря пребыванию в нас Бога мы в душе радуемся ему таким, каким Он был явлен своим единородным Сыном. Его любовь совершенна в нас, известна нашей душе как явленная Иисусом. Бог, явленный Сыном, пребывает в нас. Какая замечательная мысль! Это и есть ответ на то, что “Бога никто никогда не видел”, и равным образом на то, что единородный Сын явил его и что Он пребывает в нас. Какой свет это проливает на слова - “что есть истинно и в Нем и в вас”! Ибо именно потому, что Христос стал нашей жизнью, мы можем радоваться таким образом Богу и его присутствию в нас под влиянием Святого Духа. Из этого мы видим то, что вытекает из 14-го стиха. И это показывает нам, в самом высоком смысле, разницу между евангелием по Иоанну и первым посланием Иоанна.

Даже в том, что Христос говорит о себе, мы видим разницу между тем, что Бог пребывает в нас, и тем, что мы пребываем в Боге. Христос всегда пребывает в Отце, а Отец в нем. Однако Иисус говорит: “Отец, пребывающий во Мне, Он творит”. Слыша слова Христа, ученики должны верить в него и в Отца, но в том, что они услышали, они должны скорее увидеть доказательство того, что Отец пребывает в нем и что видевшие его видели Отца. Но в тот день, когда явится Утешитель, они узнают, что Иисус пребывал в своем Отце, божественный пребывал с Отцом.

Апостол не говорит, что мы пребываем в Боге или в Отце, но что “мы пребываем в Нем”, и мы знаем это, потому что “Он дал нам от Духа Своего”. Единственным выражением в Писании, которое немного напоминает это, является фраза: “Церкви Фессалоникской в Боге Отце”, но то было обращение к многочисленному собранию, которое носит несколько иной смысл.

Мы уже заметили, что в гл. 3, 24 Он говорит: “А что Он пребывает в нас, узнаем по Духу, который Он дал нам”. Здесь же апостол добавляет, что мы знаем, что мы пребываем в Боге, потому что это не проявление его в качестве доказательства, но общение с самим Богом. Мы знаем, что пребываем в нем, и это всегда, как драгоценная истина, неизменный факт, ощутимый, когда его любовь действует в душе. Следовательно, имея в виду именно эту активность, апостол сразу же добавляет: “И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру”. Это каждому свидетельствовало о той любви, которой апостол, как и все верующие, наслаждался в своей душе. Важно заметить, что в данном отрывке сначала упоминается о том, что Бог пребывает в нас, а затем о том следствии (поскольку Он безграничен), что мы пребываем в нем, и, наконец, об осознании первой истины в ощущении реальности жизни.

Мы можем заметить здесь, что поскольку пребывание Бога в нас является доктриной учения и истинно для каждого настоящего христианина, то наше пребывание в нем, хотя и вызвано этим, тем не менее связано с нашим состоянием. Это подтверждается следующими стихами: “И кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем, и Он в том” (гл. 3, 24) и “...пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем” (гл. 4, 16).

Любовь друг ко другу действительно берется как доказательство того, что Бог в нас и его любовь совершенна в нас; это отличает его присутствие в нас от присутствия в нас Христа (Иоан. 1, 18). Но именно через эту любовь мы узнаем, что пребываем в нем, а Он - в нас. В любом случае это знание передается через Духа. Стих 15 излагает универсальный факт, стих 16 открывает все вплоть до источника этой любви. Мы узнали и поверили в ту любовь, которую Бог питает к нам. Его природа проявляется в этом (ибо мы радуемся в Боге). Бог есть любовь, и всякий, пребывающий в любви, пребывает в Боге и Бог в нем. Нигде нет ничего подобного. Если мы черпаем от его природы, то мы черпаем и от его любви, и всякий, пребывающий в его любви, пребывает в Боге, который есть полнота ее. Заметим, однако, что подтверждение того, чем Он является, влечет за собой настойчивое подтверждение его личного бытия - Он обитает в нас.

И здесь появляется принцип глубокой важности. Возможно, следует сказать, что это пребывание Бога в нас и наше пребывание в нем в большой степени зависит от духовности, ведь апостол действительно говорил о высшей радости. И хотя та степень, в которой мы осмысливаем все это, указывает на духовность, все же само по себе это пребывание является частью каждого христианина. Это наше положение, потому что Христос есть наша жизнь и потому что Святой Дух дан нам. “Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге”. Как велика благодать евангелия! Как восхитительно наше положение, потому что мы занимаем его, пребывая в Иисусе! Очень важно подтвердить то, что радость униженного является уделом каждого христианина.

Апостол объясняет это высокое положение обладанием божественной природой - состоянием, присущим христианству. Христианин - это тот, кто является участником божественной природы и в ком пребывает Дух. Однако знание нашего положения вытекает не из рассмотрения данной истины (хотя оно зависит от истинности его), а, как мы уже видели, из любви Бога. И апостол продолжает: “И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее”. Это есть источник нашего знания и радости, вызванной этими привилегиями, такими приятными и такими удивительно возвышенными, но при этом такими простыми и такими реальными для сердца, когда они известны.

Мы познали любовь - ту любовь, которой Бог любит нас, - и уверовали в нее. Драгоценное знание! Обретя ее, мы познали Бога, ибо именно таким образом Он явил себя. Поэтому мы можем сказать: “Бог есть любовь”. И ничего, кроме этого. Он - сама любовь. Он - любовь во всей своей полноте. Он не святость, а святой, но Он - любовь. Он не праведность, а праведный. Праведность и святость предполагают ссылку на другое. Так, известно зло, отрицание зла и осуждение. Любовь, хотя и явленная к другим, есть то, что Он представляет собой. Другое имя, которое носит Бог, - это свет. О нас сказано, что мы “свет в Господе”, потому что мы являемся сопричастниками божественной природы, не любви, которая, хотя и является божественной по природе, тем не менее независима в благодати. Поэтому нас нельзя назвать любовью.

Ведь, пребывая в любви, я пребываю в нем, но я не способен на это, пока Он не пребудет во мне, и Он это делает. Здесь апостол говорит сначала о том, что мы пребываем в нем, потому что перед нами сам Бог как любовь, в которой мы пребываем. Поэтому когда я думаю об этой любви, то говорю, что пребываю в нем, потому что я сознаю это своей душой через Духа. В то же самое время эта любовь является действенным и мощным началом в нас; в этом сам Бог. Такова радость нашего положения - положения каждого христианина.

Стихи 14 и 16 раскрывают двойной эффект проявления любви Бога.

Во-первых, свидетельство того, что Отец послал Сына как Спасителя миру. Это находится за рамками обетований, данных иудеям (как повсюду в евангелии по Иоанну); это дело есть результат того, чем является сам Бог. Соответственно, всякий, исповедующий, что Иисус есть Сын Бога, наслаждается всей полнотой благословенных плодов любви.

Во-вторых, сам христианин верит в эту любовь, и он наслаждается ею во всей ее полноте. Существует только такая формулировка выражения нашего славного удела: признание Иисуса Сыном Бога в первую очередь является здесь доказательством того, что Бог пребывает в нас, хотя другая часть этой истины равным образом утверждает, что всякий, исповедующий его, пребывает также в Боге.

Говоря о нашем участии в общении с Богом как верующих в его любовь, мы можем сказать, что всякий, кто пребывает в любви, пребывает и в Боге, ибо в результате это приходит в сердце. Здесь раскрывается и другая часть истины, которая одинаково верна: Бог пребывает в нем равным образом.

Я сказал об осознании этого пребывания в Боге, ибо только так это познается. Но важно помнить, что апостол проповедует это как истину, относящуюся к каждому верующему. Верующие могут оправдываться тем, что не соответствуют этим требованиям, которые слишком высоки для них, однако данный факт отвергает подобное оправдание. Это общение упускается из вида. Однако Бог пребывает в каждом исповедующем, что Иисус есть Сын Бога и Он в Боге. Какое это ободрение для робкого верующего! и какой это упрек для беззаботного христианина!

Апостол опять говорит о нашем родственном положении, рассматривая Бога вне нас самих как того, пред кем мы должны предстать и с кем мы должны всегда иметь дело. Это третье великое свидетельство и образ любви, в котором она совершенна. Оно свидетельствует, как я уже сказал, что Бог думает обо всех нас, начиная с нашего греховного состояния вплоть до дня суда.

В этом плане любовь совершенна в нас (чтобы мы могли иметь дерзновение в день суда), а именно каков Он есть, таковы и мы в этом мире. И, действительно, что еще может дать нам более полную уверенность в тот день, чем то, что мы уподобимся самому Иисусу и будем подобны судье? Тот, кто будет судить по правде, является нашей правдой. Мы пребываем в нем, в той праведности, по которой Он будет судить. В плане суда мы подобны ему (то есть мы такие же судьи). И это действительно может дать нам совершенный мир. Но заметьте, что так будет не только в день суда (мы имеем дерзновение для того), но мы таковы в этом мире. Не такие, каким Он был, но в этом мире мы таковы, как Он теперь, и мы уже имеем известное положение, и это положение соответствует природе и воле Бога в тот день. Оно по нашему образу жизни отождествлено с ним.

Итак, в любви нет страха, но есть уверенность. Если я уверен в том, что человек любит меня, то я не боюсь его. Если же я желаю быть лишь предметом его любви, то я могу опасаться, что не являюсь таковым и могу даже бояться его. Тем не менее этот страх всегда будет иметь тенденцию к разрушению моей любви к нему и желания быть любимым им. Эти два понятия несовместимы - в любви нет страха. Ведь совершенная любовь изгоняет страх, ибо страх мучает нас и мучения мешают радоваться любви. Поэтому те, кто страшится, не знают совершенной любви. Итак, что апостол подразумевает под совершенной любовью? Именно этим и является Бог, именно ее Он полностью явил во Христе, дав нам узнать ее и насладиться ею через его присутствие в нас, чтобы мы пребывали в нем. Неоспоримым доказательством ее полного совершенства является то, что мы - как Христос. Эта любовь явлена по отношению к нам, она достигла совершенства в нас и делает нас совершенными. Но то, чему мы радуемся, есть Бог, который есть любовь, и мы радуемся тому, что Он пребывает в нас, так что любовь и уверенность присутствуют в наших душах, и мы имеем покой. То, что я знаю о Боге, - это то, что Он есть любовь, и любовь ко мне, и Он не является ничем другим, но только любовью ко мне, потому и отсутствует всякий страх.

Удивительно видеть, что апостол говорит не о том, что мы должны любить Его, потому что Он первым возлюбил нас, но что мы любим его. Мы не можем познать любовь к себе и наслаждаться ею, не любя сами. Ощущение любви к нам всегда есть любовь. Ее никогда не познать и не оценить, если не любить самим. Мое ощущение любви в других есть любовь к нему. Мы должны любить братьев, потому что не их любовь к нам является источником любви, хотя и она может питать ее таким образом. Но мы любим Бога, потому что Он первым возлюбил нас.

Если мы, так сказать, углубимся в историю этих привязанностей, если мы попытаемся отделить то, что соединяется в радости, потому что божественная природа в нас, которая есть любовь, наслаждается любовью в ее совершенстве в Боге (его любовь обильно изливается в душу благодаря его присутствию), если мы пожелаем точно определить ту связь, в которой наши души оказываются с Богом благодаря любви, то получим следующий ответ: “Мы любим его, потому что Он прежде возлюбил нас”. Это благодать, и это должно быть благодатью, потому что именно Бога должно прославлять.

Уместным будет обратить внимание на последовательность стихов в этом замечательном отрывке.

Стихи 7-10. Мы обладаем природой от Бога, и, следовательно, мы любим. Мы рождены от него, и мы знаем его. Но проявление любви к нам в Христе Иисусе есть доказательство этой любви, и именно через это мы узнаем о ней.

Стихи 11-16. Мы наслаждаемся ею, пребывая в ней. Это настоящая жизнь в любви Бога через присутствие его Духа в нас. Это наслаждение той любовью через общение, благодаря которому Бог пребывает в нас, а мы в нем.

Стих 17. Эта любовь достигает совершенства в нас; совершенство этой любви рассматривается с той точки зрения, что оно дает нам дерзновение в день суда, потому что в этом мире мы поступаем, как Христос.

Стихи 18,19. Любовь достигает совершенства в нас. Любовь к грешникам, общение, совершенство пред Богом дают нам духовные и специфические элементы этой любви, представляя эту любовь в наших отношениях с Богом.

В первом отрывке, где апостол говорит о проявлении этой любви, он не идет дальше заявления о том, что всякий любящий рожден от Бога. Природа Бога (который есть любовь) пребывает в нас; всякий, кто любит, познал его, ибо рожден от него, то есть имеет его природу и осознает ее сущность.

Именно таким является Бог по отношению к грешнику, в котором проявляется природа его любви. Впоследствии тем, что мы узнаем как грешники, мы наслаждаемся как святые. Совершенная любовь Бога с избытком наполняет душу, и мы пребываем в нем. Как уже было с Иисусом в этом мире и как происходит с ним сейчас, страх не имеет места в том, для кого эта любовь Бога является обителью и покоем.

Стих 20. Испытание нашей любви к Богу, которая является результатом его любви к нам. Если мы говорим, что любим Бога, и не любим братьев, то лжем, ибо если божественная природа, такая близкая нам (пребывающая в наших братьях), и оценка Христа, данная ей, не пробудили в нас наших духовных привязанностей, то тогда может ли Он, который так далеко, сделать это? Он также заповедал нам, чтобы любящий Бога любил и своего брата. И в этом проявляется послушание.

1Иоанна 5

Любовь к братьям доказывает истинность нашей любви к Богу. И эта любовь должна быть всеобщей: она должна проявляться по отношению ко всем христианам, ибо “всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него”. И если рождение от него является побудительной силой, то мы возлюбим всех рожденных от него.

Однако опасность состоит в другом. Может быть так, что мы любим братьев, потому что они приятны нам, их общество нам угодно, оно не задевает нашу совесть. Поэтому нам дан контраргумент: “Что мы любим детей Божиих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его”. Я не буду любить братьев как детей Бога до тех пор, пока не буду любить Бога, от которого они рождены. Я могу любить их отдельно как товарищей, или я могу любить некоторых из них, но не как детей Бога, если я не люблю самого Бога. Если сам Бог не занимает своего должного места в моей душе, тогда то, что называется любовью к братьям, исключает Бога, и это происходит гораздо более полным и тонким образом, потому что наша связь с ними несет в себе тайное имя братской любви.

Теперь имеется критерий даже для этой любви Бога, а именно покорность его заповедям. Если я вместе со своими братьями непокорен Отцу, то, очевидно, я люблю братьев не потому, что они его дети. Если бы это происходило потому, что я возлюбил Отца, и потому, что они его дети, то мне бы явно хотелось, чтобы они повиновались ему. Ведь не повиноваться Богу вместе с детьми Бога и одновременно притворно заявлять о братской любви, отнюдь не значит любить их как детей Бога. Если бы я действительно любил их так, то любил бы и Отца и не посмел бы, не повинуясь ему, разглагольствовать, что возлюбил их, потому что они от него.

Если бы я к тому же любил их, потому что они его дети, то я любил бы всех таковых, потому что та же самая причина обязывает меня любить их всех. Истинную братскую любовь отличает, во-первых, универсальный характер этой любви по отношению ко всем детям Бога, а во-вторых, ее проявление в настоящей покорности его воле. Все, что не характеризуется этими признаками, - всего лишь плотская показная духовность, надевающая на себя маску с именем и внешностью братской любви. Скорее всего, я не люблю Отца, если призываю его детей не повиноваться ему.

Таким образом, существует препятствие этому повиновению, и таким препятствием является этот мир. Мир имеет свои порядки, которые очень далеки от повиновения Богу. Если мы заняты лишь мыслями о Боге и исполнением его воли, мир вскоре начинает проявлять к нам враждебность. Он также завлекает душу человека своим комфортом и удовольствиями, заставляя его поступать по-плотски. Короче говоря, этот мир и заповеди Бога находятся в противодействии друг к другу, однако заповеди Бога не в тягость для тех, кто рожден от него, ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир. Он обладает той природой и вооружен теми принципами, которые преодолевают все трудности, которые этот мир создает ему. Его природа является божественной природой, ибо он рожден от Бога; он руководствуется принципами веры. Его природа нечувствительна ко всем тем приманкам, которые этот мир предлагает плотским, и причина этого в том, что он совсем отделен от этого мира; его душа не зависит от него и ею управляют совсем иные помыслы. Вера направляет его стопы, и вера не замечает этого мира и того, что он сулит. Вера исповедует, что Иисус, которого этот мир отверг, есть Сын Бога, и потому этот мир потерял всякую власть над душой верующего. Ее привязанности и ее упование устремлены на распятого Иисуса, и она признает его Сыном Бога. Поэтому верующий, отделившись от мира, имеет дерзновение быть покорным Богу; он исполняет волю Бога, которая пребывает всегда.

В нескольких словах апостол подводит итог свидетельству Бога относительно вечной жизни, которую Он дал нам.

Эта жизнь заключается не в первом Адаме, а во втором - в Сыне Бога. Человек, родившийся от Адама, не обладает ею, он не обрел ее. Он действительно должен был обрести эту жизнь, подчиняясь закону, что можно охарактеризовать следующей фразой: “Вот что сделайте, и останетесь живы”. Но люди не смогли и не пожелали сделать это.

Бог дает человеку вечную жизнь, и эта жизнь в его Сыне. “Имеющий Сына (Божия) имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни”.

Итак, каково же свидетельство о даре вечной жизни? Их три на земле: дух, вода и кровь. “Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина”. Они свидетельствуют о том, что Бог дал нам вечную жизнь и что эта жизнь в его Сыне. Но откуда текут эта вода и эта кровь? Они текут из пронзенного бока Иисуса. Это смертный приговор, вынесенный плоти и приведенный в исполнение над ней, приговор всему, что в ветхом человеке, приговор, вынесенный первому Адаму. Не то чтобы грех первого Адама был во плоти Христа, но Иисус умер в ней как жертва за грех. “Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха”. Грех во плоти был осужден в смерти Христа во плоти. И не было другого средства. Плоть невозможно было изменить или подчинить закону. Жизнь первого Адама была не чем иным, как только грехом, в основе которого лежало своеволие; его нельзя было подчинить закону. Наше очищение (как ветхого человека) могло произойти лишь через смерть. Тот, кто умер, оправдан от греха. Поэтому мы крестимся, чтобы принять участие в смерти Иисуса. Мы как бы распяты вместе с Христом, и тем не менее мы живем, но это не мы, а Христос живет в нас. Участвуя в жизни воскресшего Христа, мы считаем себя умершими с ним; ибо зачем жить этой новой жизнью, этой жизнью второго Адама, если мы можем жить перед лицом Бога жизнью первого Адама? Нет. Живя во Христе, мы верой одобрили смертный приговор, вынесенный Богом первому Адаму, и это христианское очищение, смерть ветхого человека, потому что мы сделались причастниками жизни в Христе Иисусе. “Мы умерли” - распяты вместе с ним. Мы нуждаемся в полном очищении пред Богом. Мы имеем его, ибо то, что было нечисто, больше не существует. А то, что существует как рожденное от Бога, совершенно чисто.

Он пришел водой, водой, истекавшей из пронзенного ребра мертвого Христа, - какое веское доказательство того, что бесполезно искать жизнь в первом Адаме. Ибо Христос, пришедший во имя человека и взваливший на себя его бремя, Христос, явившийся во плоти, должен был умереть, иначе ему пришлось бы остаться одиноким в своей чистоте. Жизнь следует искать в Сыне Бога, воскресшем из мертвых. Очищение достигнуто смертью.

Но Христос пришел не только водой, но и кровью. Такое искупление наших грехов было необходимо как нравственное очищение наших душ. Мы имеем его в крови убитого Христа. Только смерть могла искупить грехи и вычеркнуть их. И Иисус умер за нас. Верующий больше не виноват пред Богом. Христос поставил себя на его место. Это жизнь на небесах, и мы воскресли вместе с ним, Бог простил нам все наши грехи. Искупление достигнуто смертью.

Третьим свидетелем является Дух. Он поставлен первым среди свидетелей на земле, поскольку Он единственный свидетельствует, имея власть, давая нам возможность узнать двух других свидетелей. Наконец, если говорить об историческом порядке, ибо именно таким был порядок, то смерть пришла первой, и только после нее Святой Дух. Даже по порядку событий принятие Святого Духа было после смерти Христа (см. Д.ап. 2, 38).

В результате это свидетельство Духа и его присутствие в нас позволяют нам оценить значение воды и крови. Мы никогда бы не поняли практического значения смерти Христа, если бы Святой Дух не стал для нового человека открывающей силой, позволяющей постичь всю ее важность и действенность. Таким образом, Святой Дух спустился с небес от воскресшего и вознесенного туда Христа. Поэтому мы знаем, что вечная жизнь дана нам в Сыне Бога.

Доказательства трех свидетелей сходятся воедино в одной истине, а именно что благодать (сам Бог) дала нам вечную жизнь и что эта жизнь в Сыне. Человек не имеет никакого отношения к этому, разве что его грехи. Эта жизнь - дар Бога. И та жизнь, которую Он дает, - в Сыне. Это свидетельство является свидетельством Бога. Какое же счастье иметь такое свидетельство, и иметь его от самого Бога и через совершенную благодать!

Итак, мы видим здесь три момента: очищение, искупление и присутствие Святого Духа - как свидетелей о том, что вечная жизнь дана нам в Сыне, который был убит за людей, находясь среди них на земле. Он не мог не умереть за человека в том состоянии, в котором находился. Жизнь была не в людях, а в нем самом.

На этом учение данного послания завершается. Апостол написал все это для того, чтобы верующие в Сына могли знать, что они имеют вечную жизнь. Он не дает средства проверить это, чтобы не вызвать у верующих сомнений в том, на самом ли деле они имеют вечную жизнь. Однако он позволяет им увидеть соблазнителей, стремящихся повернуть их в сторону от истинного пути, как бы лишенного чего-то более важного, и утверждающих, будто бы они имеют некий высший свет. Иоанн указывает верующим на признаки жизни, чтобы переубедить их; он раскрывает им превосходство этой жизни и их положение как имеющих ее; и все это для того, чтобы они могли понять, что Бог дал им ее и что они ни в коем случае не должны поколебаться в мыслях.

Затем апостол говорит о реальной уверенности в Боге, которая вытекает из всего этого, - уверенности, возникающей в связи со всеми нашими желаниями на земле, всем, чего наши души хотели бы попросить у Бога.

Нам известно, что Бог всегда прислушивается к тому, что мы просим в соответствии с его волей. Драгоценная привилегия! Сам христианин не пожелал бы чего-то такого, что противоречило бы его воле. Его уши всегда открыты, Он всегда внимателен к этому. Бог всегда слышит. Он не как человек, часто настолько погруженный в свои заботы, что не может слушать, или настолько беспечен, что не желает этого. Бог всегда слышит нас, и, конечно, Он над всем имеет власть. То внимание, которое Он уделяет нам, является доказательством его доброй воли. Поэтому мы получаем то, что просим у него. Он принимает наши просьбы. Какая сладостная связь! Какая высокая привилегия! И это также то, что мы можем себе позволить, творя милость по отношению к другим.

Если какой-то брат грешит и Бог наказывает его, то мы можем молиться за этого брата, и Бог даст ему жизнь. Наказание ведет к умерщвлению плоти. Мы молимся за согрешившего, и он исцеляется. Иначе болезнь берет свое. Всякая неправда есть грех, но есть еще и такой грех, который ведет к смерти. Мне не кажется, что это какой-то особый грех, но всякий грех, который носит подобный характер, пробуждает в христианине вместо милосердия негодование. Так, Анания и Сапфира совершили грех к смерти. Они солгали, но ложь в данных обстоятельствах внушала скорее отвращение, чем сострадание. Мы легко можем отличить этот грех и в других случаях.

Это все, что касается греха и его наказания. Но перед нами открылась также и положительная сторона. Как рожденные от Бога, мы совсем не грешим, мы храним себя и “лукавый не прикасается” к нам. Ему не под силу соблазнить нового человека. У врага нет средств, чтобы привлечь к себе внимание божественного естества в нас, которое под влиянием Святого Духа занято только божественным и небесным, или исполнением воли Бога. Поэтому наш удел: жить так, ибо новый человек занят делами Бога и Духа.

Апостол заканчивает свое послание точным определением двух вещей: нашего естества и нашего способа существования как христиан, а также того, что было передано нам, чтобы порождать и питать в нас веру.

Мы знаем, что мы от Бога, и знаем это не по смутным представлениям, а по контрасту со всем, что не наше. Это принцип огромной важности, и он делает положение христианина исключительным по самой своей природе. Оно не просто хорошо, или плохо, или лучше, но оно от Бога. И все, что не от Бога (иными словами, что не рождено от него), не может иметь такого характера и занимать такое положение. Весь мир лежит во зле.

Христианин имеет уверенность в этих двух вещах в силу своего естества, которое способно распознать и узнать то, что от Бога, и тем самым осудить все, что противоречит этому. Эти две противоположности не просто добро и зло, но исходящее от Бога и исходящее от дьявола. Это то, что касается их сути.

Что касается цели нового естества, то мы знаем, что Сын Бога грядет. Это чрезвычайно важная истина. Дело не просто в том, что есть добро и есть зло, а в том, что сам Сын Бога явился в этот мир страданий, чтобы дать цель нашим душам. Однако есть еще нечто более важное, чем это. Он дал нам понять, что среди всей этой лжи мира, князем которого является сатана, мы можем познать его, который истинен, ибо Он - истина. Это замечательная привилегия целиком меняет наше положение. Власть этого мира, с помощью которой сатана ослепляет нас, совершенно сломлена, и нам открылся истинный свет, и в этом свете мы видим и знаем его, кто есть истина, кто сам по себе есть совершенство. Благодаря ему все можно хорошо рассмотреть и обо всем судить с позиции истины. Но это еще не все. Мы пребываем в этой истине как сопричастные к его естеству, и, пребывая в нем, мы можем наслаждаться источником истины. Как я уже отмечал, этот отрывок является своего рода ключом к истинному познанию нами Бога, позволяя нам пребывать в нем. В нем говорится о Боге, каким мы его знаем, в ком мы пребываем, объясняя, что мы пребываем именно в его Сыне Иисусе Христе, нашем Господе. Именно здесь, судя по тексту, говорится об истине, а не о любви. Теперь именно в Иисусе мы пребываем. Именно таким образом, именно в нем мы связаны с совершенствами Бога.

Мы опять можем заметить, что именно то, как Бог и Христос объединены в мыслях апостола, и придает свой характер всему посланию. Именно из-за этого апостол так часто повторяет слово “Он”, когда нам следует понимать “Христос”, хотя чуть раньше апостол говорил о Боге. Например, в гл. 5, 20 сказано: “Да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная”.

Посмотрите, какие божественные связи мы имеем в нашем положении! Мы в нем, который есть истинный Бог; это естество того, в ком мы пребываем. Итак, что касается этого естества, то это сам Бог; что же касается личности и образа пребывания в нем, то речь идет о его Сыне Иисусе Христе. Именно в личности Сына, Сына человека, мы действительно пребываем, но Он есть истинный Бог, настоящий Бог.

И это еще не все, ибо мы имеем жизнь в нем. Он также является вечной жизнью, поэтому в нем мы имеем ее. Мы познали истинного Бога, мы имеем вечную жизнь.

Все, что находится за пределами Бога, относится к идолам. Да сохранит нас Бог от идолов, и пусть Он научит своей благодатью, как сохраниться от них! Это дает Духу Бога повод в следующих двух кратких посланиях поговорить об истине.

. О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами.

Это он говорит и к иудеям, и к язычникам, которые порочат таинство спасения нашего как позднейшее. Апостол показывает, что оно и древнее, ибо оно от начала и современно представляемому в уме началу, или что оно древнее не только закона, но и самой видимой твари, ибо она имела начало, а оно было и прежде самого начала. Ибо что может кто-нибудь сказать о языческих таинствах, которые появились вчера и третьего дня? Они, сопровождаемые развратом, произошли поздно, тогда, когда уже в людях жила нечистота, которой разврат тот служит как бы верхом и памятником, и чрез которую мы из хорошего состояния дошли до самой темной ночи. Представляя величие нашего таинства в сравнительной его древности, апостол прибавляет, что оно есть еще и Жизнь, – Жизнь, не измеряемая сроком времени, но самобытная, как всегда сущая у Отца, как и в Евангелии сказано: «и Слово было у Бога» (). Слово "было" означает не временное существование, но самобытное бытие известного предмета, начало и основание всего, что получило бытие, такое, без которого последнее и не могло бы придти в бытие. Хотя и о каждом сотворенном существе говорится, что оно есть, например, есть ангел, есть небо, есть солнце, и прочее; но собственно и совершенно есть Один только Сын, при участии Которого все приходит в бытие. Посему и Павел говорит: «мы Им живем, и движемся, и существуем» (). Кто прежде слышал об этом из начального учения, тот переходит к видению Его, не телесно, но разумно, и не телесными глазами, но мысленными. «Осязали» сказано о Слове Жизни, сказавшем: «Я есмь жизнь» (). Может быть, сказано так и о Слове, сущем в начале, потому что мы слышали от закона и пророков, что Оно придет. Когда Оно пришло явно с плотью, мы видели Его и осязали. Ибо Бога, как Он есть Сам в Себе, «не видел никто никогда» (). И мы присоединились к явившемуся Слову не легкомысленно, но, как уже сказано, после осязания, то есть после изыскания в законе и пророках мы поверили явившемуся во плоти Слову. Мы увидели и осязали не то, чем Оно "было" (ибо «род Его кто изъяснит?» ()), но то, чем Оно "стало" , осязали и умственным прикосновением, и вместе чувственным, как, например, Фома сделал по воскресении. Ибо Он был Один и неразделен, Один и Тот же – зримый и невидимый, объемлемый и необъятный, неприкосновенный и осязаемый, вещающий как человек, и чудотворящий как Бог. Так говорим мы о Слове по причине теснейшего единения Бога с плотью.

Что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, –

. ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам.

«Рассматривали» – то же, что видели собственными глазами и удивлялись; ибо θεάσασθαι происходит от θαυμάζειν и значит: с удивлением смотреть. «Осязали» – то же, что исследовали. Связь речи такая: что было от начала, что мы слышали, и видели, и рассматривали своими глазами, и что осязали руки наши о Слове жизни, которая явилась, и которую мы видели, и свидетельствуем, и возвещаем вам, то есть вечную жизнь, которая есть у Отца и явилась нам; итак, что мы видели, то и возвещаем вам,

Апостол возвестил не так, как мы, во-первых, для краткости речи, потом из неуважения к эллинскому пустословию, далее, чтобы показать, что спасение наше не в словах, но в делах, наконец, чтобы сделать нас внимательнейшими, дабы мы, находя предлагаемое удобно и как бы само собой, не рассеялись. Сверх сего Богослов хотел неясностью прикрыть то, что выше нечистого слуха и чем небезопасно огласить его; «ибо давать святыню псам и бросать жемчуг пред свиньями» () несогласно со здравым смыслом.

. О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам.

Что же именно? То, что Жизнь, будучи вечной, явилась нам, и мы были очевидцами ее и до креста и после воскресения. Ибо Один и Тот же и пригвожден был плотью ко кресту и воскрес тою же плотью. А какая вам, говорит, польза от того, что мы возвещаем вам это? Та, что как чрез слово мы принимаем вас в общники виденного и слышанного нами, так мы имеем вас общниками и Отца и Сына Его Иисуса Христа, а получив это, мы как прилепившиеся к Богу можем исполниться радостью.

. Чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение – с Отцем и Сыном Его, Иисусом Христом. И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна.

Ибо когда мы в общении с вами, то испытываем величайшую приятность, подобную той, какую радующийся сеятель доставляет жнецам при раздаче платы, когда и они радуются тому, что их трудами наслаждаются другие.

. И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: есть свет, и нет в Нем никакой тьмы.

. Если мы говорим,что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине;

. если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха.

. Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас.

Апостол опять возвращается к прежней речи, и объясняет, какое он слышал благовестие, именно следующее: есть свет, и тьмы в Нем нет. От кого это слышал он? От Самого Христа, Который говорил: «Я свет миру» (), и еще: «Я свет пришел в мир» (). Итак, Он есть свет, и тьмы в Нем нет, но свет духовный, привлекающий очи души к зрению Его, а от всего вещественного отвращающий и возбуждающий стремление к Нему одному с самой сильной любовью. Под «тьмой» разумеет или незнание, или грех; ибо в Боге нет ни незнания, ни греха, потому что незнание и имеют место в веществе и в нашем расположении. Если же сказано негде: «мрак сделал покровом Своим» (); то сказано, что "сделал" тьму, а не "есть" тьма, как сказано "есть свет" . Ибо полагающий и полагаемое не одно и то же. Итак, здесь "тьма" означает наше незнание о Боге, по причине Его непостижимости, а это незнание наше есть, а не Божие. Ибо иному придается нечто такое, чего нет в нем, не для него самого, но для кого-нибудь из имеющих отношение к нему. А что апостол называет тьмой грех, это видно из евангельского изречения его: «и свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (), где тьмой он называет нашу греховную природу, которая по своей склонности к падению уступает завистнику нашему диаволу, увлекающему ко греху. Итак, свет, соединившийся с нашим, существом, весьма удобоуловимым, стал совершенно неуловим для искусителя. Ибо «Он не сделал греха» (). Итак, когда мы принимаем вас в общники с Богом, Который есть свет, а в этом свете, как показано, не может быть тьмы; то и мы, как общники света, не должны принимать в себя тьму, чтобы не понести наказания за ложь и вместе с ложью не быть отторгнутыми от общения со светом. Посему, держась общения друг с другом, то есть с нами и со светом, мы должны поставить себя непобедимыми для греха. Но как это будет, когда мы прежде погрязли уже во многих грехах? Ибо никто, любящий истину и старающийся быть истинным, не осмелится сказать, что он безгрешен. Итак, если кем овладевает это опасение, тот пусть не унывает: ибо кто вступил в общение с Сыном Его Иисусом Христом, тот очищен Кровью Его, пролитой за нас. Примечай, что по причине теснейшего единения называет Его Сыном Отца и по тому, что воспринято Им от нас; ибо кровь, без сомнения, принадлежит нашему естеству, а не Богу. И Несторий, очевидно, безумен и нечестив, когда отделяет плоть от Сына и не позволяет называть Матерь Его Богородицею. Нужно знать также, что вся мысль этого изречения ниспровергает и хулу иудеев, которые говорили: «мы знаем, что Человек Тот грешник» (). Итак, говорит, если мы творим дела света, то мы в общении с Ним, а если не делаем их, то мы чужды Ему. И как же Он не свет истинный и не безгрешен совершенно, когда «к злодеям причтен был» за вас ()? Итак, если мы, кричавшие некогда: «кровь Его на нас и на детях наших» (), бесстыдно скажем, что мы не согрешили; то мы «обманываем самих себя» , как будто распять Христа не грех. Апостол не сказал: мы лжем, но: обманываем себя, потому что обман вне истины. Если же сознаем и исповедаем, Он простит нам.

. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды.

. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в нас.

Апостол повторяет несколько раз свою речь, дабы чрез обильные и частые обличения представить им всю тяжесть преступления и преклонить их к исповеди. Сколь великое благо рождается от исповеди, видно из следующих слов: «говори ты» грехи свои, «чтобы оправдаться» (); а что для начинающего ученика учитель часто повторяет одно и то же, сначала кратко, потом пространнее, чтобы сообщить познание яснейшее, это дело обыкновенное. Бог, говорит апостол, "верен" . Это то же, что истинен; ибо слово "верен" употребляется не о том только, кому вверяют что-нибудь, но и о том, кто сам весьма верен, кто собственной своею верностью может и других делать такими. В таком смысле верен, а «праведен» Он в том смысле, что приходящих к Нему, как бы ни были они грешны, не прогоняет (). Итак, тем, которые чрез покаяние прибегают ко святому крещению, Он, несомненно, прощает грехи, хотя бы они согрешили против Него и против других. Если, говорит, исповедуем, то получим соответствующее исповеди прощение. Если же бесстыдно скажем, что мы не согрешили, то совершим двоякое зло: покажем себя лжецами и изречем хулу на Бога. Ибо Он говорит чрез пророка: «воздают Мне злом за добро» (), и Сам лично: «если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (). Если и при этом мы говорим, что не согрешили, то отвергаем Его слова, которые суть дух и жизнь; ибо сказано: «слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь» ().

Первые четыре стиха послания образуют его пролог. Апостол говорит о несомненности воплощения Христа и объявляет цель, с которой пишет это послание - совершенствовать радость и братское общение.

1-Иоан. 1:1 . Апостол начинает свое послание словами: О том, что было от начала. Многие полагают, что Иоанн имел здесь в виду начало мироздания - то, о котором говорится в Быт. 1:1 и в Иоан. 1:1. Возможно, и так, но, если учесть, что послание касается первоначальной вести о Христе, то более логично предположить, что в данном случае апостол говорит о начале евангельской проповеди.

Если это так, то выражение "от начала" в том же значении употреблено и в 2:7,24 и 3:11. Далее автор утверждает, что провозглашаемая им истина о Божием Сыне первоначально была засвидетельствована апостолами, которые пребывали с Ним в непосредственном общении. Включая и себя в число этих свидетелей, он говорит: что мыслышали, что виделисвоимиочами, что рассматривали, и что осязали рукинаши.

Уже эти вступительные слова являются первой стрелой, пущенной в еретиков, действиями которых апостол был озабочен. "Антихристы" привнесли в среду верующих новые идеи - отнюдь не те, которые провозглашались "от начала" проповеди Евангелия. Однако, учение еретиков, отрицавших реальность земного воплощения Христа, опровергалось многими свидетелями, которые не только слышали Христа, но видели и осязали Его ("осяжите Меня и рассмотрите" в Лук. 24:39). Так что послание Иоанна основывалось на том, что действительно имело место, произошло в реальности.

Выражение о Слове жизни можно понимать по-разному. Написанное с заглавной буквы, "Слово" становится титулом Господа, и именно в таком значении оно употреблено в Иоан. 1:1,14. Однако, в тех двух стихах к нему нет определения, имеющегося здесь - "жизни". В 1-Иоан. 1:1 написано "Слово жизни". И представляется, что правильнее понимать это выражение как "весть о жизни"; параллельные места, где оно употреблено в том же смысле, - Фил. 2:16 и Деян. 5:20. И в самом деле, в 1-Иоан. 1:2 свойства личности приписываются не "слову", а "жизни". Таким образом апостол Иоанн говорит в своем послании о первоначальной и удостоверенной впоследствии истине - о том, что является "вестью о Жизни", т. е. вестью о Божием Сыне, Который Сам является Жизнью (5:20).

1-Иоан. 1:2 . Жизнь, о которой проповедуют апостолы, - это личность. На землю пришла не просто жизнь, но вечная жизнь, которая была у Отца и явилась нам. Несомненно, речь тут идет о воплощения Христа.

1-Иоан. 1:3 . Об этой важнейшей реальности Иоанн писал с той целью, чтобы привлечь читателей к общению с апостолами. Но поскольку далее, в 2:12-14, он не оставляет сомнения в том, что его читателями были истинно верующие люди, то не нужду их в обращении ко Христу имел он при этом в виду. Будучи уже спасенными, читатели послания нуждались, однако, в радости общения с апостолами, в том числе и с самим Иоанном (одной из целей послания и было доставить им эту радость). И тем большей была эта радость, что сами апостолы имели в свою очередь общение е Отцом и Сыном Его Иисусом Христом.

Вероятно, лжеучители отрицали, что те, кому писал апостол, имели дар жизни вечной (толкование на 2:25; 5:13). Если это действительно было так, и читатели Иоанна стали бы сомневаться относительно гарантий, данных им на этот счет Богом, то их общение с Отцом и Сыном оказалось бы под угрозою. Не спасение, обещанное им, а именно общение их с Богом. Ибо дар вечной жизни, который они получили от Бога (Иоан. 4:14; 6:32,37-40) они как верующие никогда не могли бы потерять, но вот общение их с Ним зависело от того, ходят ли они во свете (1-Иоан. 1:7).

Опасность для читателей заключалась в том, что "антихристы", распевая, подобно сиренам, свои "песни", могли бы заманить их во мрак. Из послания ясно, какой соблазн таили в себе их безбожные теории. Потому-то Иоанн и поставил себе целью лишний раз укрепить своих читателей в основополагающих истинах веры, чтобы не пострадало их общение с Богом.

1-Иоан. 1:4 . Свой пролог Иоанн заканчивает на мягкой личной ноте. Если это послание будет принято читателями и достигнет своей цели, - и сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна (в других переводах - радость наша), то и сам Иоанн, и другие апостолы получат большую духовную радость. О том же говорят любимый ученик Господа и в 3-Иоан. 4 "Для меня нет большей радости, как слышать, что дети мои ходят в истине". Апостолы настолько близко к сердцу принимали состояние других верующих, что их собственная радость зависела от степени духовного благополучия тех, кому они служили. Если читатели послания будут поддерживать истинное общение с Богом и Его апостолами, то не будет человека счастливее, чем сам Иоанн.

II. Введение: основные принципы (1:5 - 2:11)

Поскольку целью послания Иоанна являлось утверждение общения, апостол и начинает письмо с обсуждения этого предмета. В стихах 1:5 - 2:11 он сформулировал несколько основополагающих принципов, на которых строится истинное общение с Богом. Эти принципы имеют огромное практическое значение в повседневной жизни всех верующих. Исходя из них, христиане могут проверять, действительно ли имеют они личное общение с Богом. И познали ли они Бога, с Которым имеют общение.

А. Основные принципы общения (1:5 - 2:2)

1-Иоан. 1:5 . В прологе апостол заявил, что пишет о том, что слышал, видел и осязал. И здесь он начинает с того, что слышал: И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам. Под словами "от Него" Иоанн несомненно подразумевает "от Иисуса Христа", на воплощение Которого только что ссылался (стихи 1-2). И далее апостол открывает содержание этого благовестия: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы.

Такой именно фразы - слово в слово - мы не найдем среди записанных слов Христа. Но ведь автор послания - апостол, который лично слышал от Спасителя намного больше, чем записано в Евангелиях (Иоан. 21:25). И нет сомнения в том, что он имел в виду именно то, что писал. Сформулированную им истину он слышал от Самого Господа.

Часто говоря о Боге как о Свете (Иоан. 1:4-5,7-9; 3:19-21; 8:12; 9:5; 12:35-36,46; Откр. 21:23), апостол подразумевает Бога, открывающего Свою святость. Два аспекта Божественной природы прослеживаются в стихах 6-10, при обсуждении темы греха и темы общения: будучи Светом, Бог не только разоблачает человеческий грех, но и осуждает его. Если кто-либо ходит во тьме, то прячется от истины, которую открывает Свет (сравните Иоан. 3:19-20). Слова, относящиеся к сфере откровения, - "истина" и "Слово Его" являются ключевыми в стихах 1:6,8,10.

Важно отметить, что именно благовестие, которое апостол слышал сам, передает он своим читателям: "и возвещаем вам". Некоторые богословы считают, что ложные утверждения, опровергаемые апостолом в стихах 6, 8 и 10, исходили из уст лжеучителей, т. е. "антихристов", о которых Иоанн пишет в дальнейшем ходе послания, что их-то он и имел здесь в виду. Но доказать эту точку зрения не представляется возможным.

Автор подчеркнуто употребляет слово "мы", как бы обращаясь не только к своим читателям, но и к себе самому. Если вдуматься, то упомянутые ложные утверждения вполне могли исходить от тех верующих, чей контакт с духовной реальностью и с Богом ослабел. Попытки обнаружить в стихах 6-10 следы лжедоктрин, выдвигавшихся учителями-еретиками, не находят подтверждения при истолковании текста.

1-Иоан. 1:6 . Поскольку Бог есть Свет, то верующий, "ходящий во тьме", не может рассчитывать на общение с Ним. Апостол предупреждает: Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине. Иоанн, как и всякий проницательный пастор, сознавал, что порой верующие, будучи повинны в непослушании того или иного рода, лишь притворяются, будто пребывают в духовном отношении на должной высоте.

Так апостолу Павлу пришлось столкнуться со случаем кровосмешения в Коринфской церкви (1-Кор. 5:1-5); перечисляет он и ряд других грехов, за которые совершившие их должны были быть подвергнуты наказанию со стороны церкви (1-Кор. 5:9-13). Притворные заявления об их будто бы общении с Богом со стороны верующих, которые на деле такого общения не имели, - это печальная реальность, прослеживаемая на протяжении всей истории церкви. Верующий, говорящий, что он имеет общение с Богом (Который есть Свет), но не повинующийся Ему ("ходящий во тьме"), лжет (1-Иоан. 2:4). Десять раз в Евангелии и в посланиях употребляет апостол Иоанн слово "тьма", когда говорит о грехе (Иоан. 1:5; 3:19; 12:35 (дважды); 1-Иоан. 1:5-6; 2:8-9,11 (дважды)).

1-Иоан. 1:7 . В одной лишь сфере - сфере света - возможно действительное общение с Богом. В Нем и только в Нем, утверждает Иоанн, могут верующие иметь общение с Богом: Если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом. Странно, но многие комментаторы понимают выражение "друг с другом" как относящееся к общению между собою.

Но употребленное здесь греческое местоимение алледон, переведенное как "друг с другом", подразумевает две стороны, вступающие во взаимный контакт, и стороны эти названы в начале стиха - мы (подразумевается в "если же ходим") и Он. Мысль Иоанна сводится к тому, что если христиане ходят во свете, в котором обитает Бог, то они имеют общение с Богом, а Бог - с ними.

Свет - это та основополагающая реальность, которая объединяет их. Таким образом, истинное общение с Богом реализуется в такой человеческой жизни, которая освещается истиной, открываемой Им о Себе, то есть в жизни, которая воспринимает в себя Его откровение, данное в Иисусе Христе. Они-то (эта истина, это откровение), как говорит апостол далее (стих 9), и побуждают верующих признавать ("исповедывать") те грехи их, которые "высвечивает" перед ними свет Христов.

Важно отметить, что Иоанн не говорит "ходить согласно свету", т. е. как бы в полной гармонии со светом, но - ходить во свете. В первом случае предполагалось бы абсолютно безгрешное состояние, и поскольку оно человеку несвойственно, то он вообще не мог бы иметь общения с Богом. Что же до хождения "во свете", то оно означает открытость свету и восприимчивость к нему. Иоанн вовсе не считал христиан безгрешными, даже тех, которые "ходят во свете", и это явствует из заключительных строк стиха: Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха.

Эта часть предложения согласуется грамматически с предыдущей: "то имеем общение друг с другом". Таким образом в совокупности своей стих 7 утверждает, что две вещи реальны для верующих, ходящих во свете: а) они действительно имеют общение с Богом и б) очищаются от всякого греха. До тех пор, пока души христиан открыты свету Божественной истины, их промахи и согрешения подпадают под очищающую струю крови Христовой. В самом деле, только благодаря подвигу Христа на кресте, несовершенному творению открылась возможность вступить в общение с абсолютно совершенным Богом.

1-Иоан. 1:8 . Порой у верующего, действительно пребывающего в общении с Богом, может возникнуть искушение подумать о себе как о человеке безгрешном, по крайней мере, в данный момент. Апостол предостерегает христиан от подобного самообольщения: Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет и нас (сравните стих 6; 2:4). Правильно понимая Слово Божие, которое говорит об испорченности "человеческого сердца", христиане понимают и следующее: не замечать за собою греха - не значит быть свободным от него.

Если Божественная истина обитает "в" верующих как некая контролирующая, направляющая и вдохновляющая сила, то чувство самоправедности будет чуждо им. Если же кто-то считает, что вовсе не согрешал хоть в какой-то период времени, или заявляет, что достиг безгрешности и неизменно пребывает в ней, то претензии его - ложны.

1-Иоан. 1:9 . Ввиду сказанного в 8 стихе, верующий должен быть во всякое время готов признать то или иное свое согрешение, которое Бог может открыть ему в свете Своем. Вот почему пишет Иоанн: Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и праведен, простит нам грехи (наши) и очистит нас от всякой неправды. Отметим, что в греческом тексте слова "наши" нет, а потому оно взято в скобки. С учетом особенностей греческой грамматики можно прийти к выводу, что речь во втором случае идет именно о тех грехах, которые мы исповедуем.

Но тогда возникает некоторое несоответствие между грехами, которые прощены, потому что исповеданы, и "очищением нас от всякой неправды", о чем говорится в последней строке стиха. Думается, что мысль Иоанна можно перефразировать тут следующим образом: "Если мы исповедуем грехи наши, то Он прощает нам не только их, но и вообще очищает нас от всякой неправды".

Конечно, до конца меру неправоты всякого человека в каждый данный момент знает только Бог. Но на каждом верующем лежит, тем не менее, ответственность признавать (в значении - "исповедывать", 2:23; 4:3) все то, что открывается ему в свете, и если он это делает, то получает полное и совершенное очищение. А поэтому не стоит ему терзаться относительно грехов, которых он не знает.

Как хорошо знать, что прощение, обещанное здесь, абсолютно гарантировано (поскольку Бог "верен"), и что оно ни в коей мере не противоречит Его святости (Он "праведен"). Греческое слово дикаиос, переведенное как "праведен", встречаем также в 2:1, где оно переведено как "Праведника". Оно же применяется к Богу (будь то к Отцу или к Сыну) в 2:29 и в 3:7. Несомненно, Бог остается справедливым ил и "праведным", прощая грех верующему, поскольку Господь Иисус Христос принес "в умилостивление" (2:2) за него искупительную жертву. Как это следует из 1:7, общение человека с Богом неразрывно связано с действием крови Иисуса Христа, пролитой за грешников.

В наше время некоторые утверждают, что христианин не имеет нужды исповедывать свои грехи и просить прощение. Они ссылаются на то, что верующий уже имеет прощение грехов во Христе (Еф. 1:7). Но сторонники такой точки зрения путают разные вещи: совершенное положение, которое верующий имеет во Христе как в Сыне Божием (в силу чего он даже "посажен на небесах во Христе Иисусе" - Еф. 2:6), и духовную нужду верующего - слабого, греховного создания - пока он живет на земле. То, о чем говорит Иоанн в 1:9, можно сравнить с прощением, получаемым в семье.

Разве не ясно, что совершая ошибки, сын должен просить прощение у отца, хотя его положению в семье ничто не угрожает! Христиании, который никогда не просит прощения за свои грехи у Небесного Отца, едва ли ощущает, чем и когда огорчает Его. К тому же Господь Иисус Христос Сам учил Своих последователей просить прощение в молитве, которая явно была рассчитана на то, чтобы произносить ее ежедневно (судя по словам "хлеб наш насущный дай нам на сей день", стоящими перед "прости нам долги наши" - Матф. 6:11-12).

Так что представление, будто верующие не должны изо дня а день просить прошение у Бога, - ошибочно. Но исповедание грехов апостол Иоанн не связывает с даром жизни вечной, получение которого зависит от того, верует ли человек в Иисуса Христа. Сказанное в 1:9 не относится, таким образом, к неспасенным людям, и попытки увязать это с вопросом спасения лишь вводят в заблуждение.

Можно также сказать, что коль скоро идеи хождения во свете или во тьме правильно воспринимаются на опыте, никакой трудности в понимании их не возникает. Слово "тьма" нужно понимать в этическом смысле. Если христианин теряет связь с Богом света, то попадает во тьму. Но исповедание греха или грехов вновь возвращает его в свет.

1-Иоан. 1:10 . Но согрешив, верующий не должен отрицать своего греха: Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и слова Его нет в вас. Этот стих нужно рассматривать в прямой связи с предыдущим. Раз Слово Божие обличает верующего в грехе, то нужно с этим согласиться, а не пытаться отрицать свой грех. Настаивая на том, что он не согрешил, верующий тем самым делает "Его лживым". Возражая Слову Божиему, человек отвергает его, не дает ему места в своей жизни.

традиционный перевод

традиционный перевод

Почему у перевода три варианта?

Отличия, прежде всего – в степени доступности текста для неискушенного читателя. Традиционный перевод (ТП) по возможности сохраняет формальные черты оригинала, оставляя необходимые пояснения для комментариев, а общедоступный (ОП) проясняет больше в самом тексте перевода. Первый ориентирован скорее на человека с высшим гуманитарным, второй – на человека со средним или высшим техническим образованием.

Базовым является ТП, причем он делается в двух вариантах: один с самого распространенного в научных кругах критического текста (Nestle-Aland 28), другой – с византийского, близкого к текстуальной базе Синодального перевода и самого распространенного среди православных греков (Антониадис 1904-1912 с исправленным опечатками). Его приоритеты: сохранение культурно-исторической дистанции без искусственной архаизации, сохранение традиционной терминологии, литературность без манерности и вычурности.

ОП, по сути – незначительная ревизия традиционного с целью сделать его более понятным для читателя, не владеющего серьезными знаниями о Библии и ее мире.

">?

1 Что было изначально – мы это услышали, увидели собственными глазами, наблюдали и потрогали собственными руками, и потому возвещаем Слово Жизни. 2 Эта Жизнь была явлена, мы увидели ее и свидетельствуем о ней. Мы возвещаем вам вечную Жизнь, которая была у Отца и явилась нам – 3 мы увидели Ее и услышали, и возвещаем о том вам, чтобы и вы вместе с нами стали ей причастны. А мы причастны Отцу и вместе с тем Сыну Его Иисусу Христу. 4 И об этом мы пишем вам, чтобы ваша радость обрела полноту.

1 Что было с самого начала – это мы услышали, это собственными глазами увидели, наблюдали и собственными руками потрогали, и потому возвещаем Слово Жизни. 2 Эта Жизнь была нам явлена, мы увидели ее и свидетельствуем о ней. Мы возвещаем вам вечную Жизнь, которая была у Отца и явилась нам – 3 мы увидели Ее и услышали, и возвещаем о том вам, чтобы и вы вместе с нами стали ей причастны. А мы причастны Отцу и вместе с тем Его Сыну Иисусу Христу. 4 И об этом мы пишем вам, чтобы ваша радость обрела полноту.

Христа

5 Вот какую весть услышали мы от Него и передаем теперь вам: Бог есть свет и тьмы нет в Нем никакой. 6 И если мы скажем, что причастны Ему, но будем ходить во тьме, окажемся лжецами, не творящими истину. 7 Если же мы ходим во свете (как Он – во свете), то причастны друг другу и кровь Его Сына Иисуса * очищает нас от всякого греха. 8 А если мы говорим, что нет в нас греха, обманываем сами себя и нет в нас истины. 9 Но если признаем наши грехи – Он верен и праведен, Он может отпустить наши грехи и очистить нас от всякой неправды. 10 А если говорим, что не согрешали, то выставляем Его лжецом и нет у нас Его слова.

5 Вот какую весть услышали мы от Него и передаем теперь вам: Бог есть свет и тьмы в Нем нет никакой. 6 И если мы скажем, что причастны Ему, но сами будем ходить во тьме, окажется, что мы лжем и не творим истины. 7 Если же мы ходим во свете (как Он – во свете), то причастны друг другу и кровь Его Сына Иисуса очищает нас от всякого греха. 8 А если мы говорим, что нет в нас греха, обманываем сами себя и нет в нас истины. 9 Но если признаем наши грехи – Он может их отпустить и очистить нас от всякой неправды, ведь Он верен и праведен. 10 А если говорим, что не согрешали, то выставляем Его лжецом и нет у нас Его слова.